Ирина ухмыльнулась и не ответила.
– Сейчас я позвоню Мише. Или Леле. Или кому-то еще, и все им расскажу! – пригрозила Томочка. – Вы просто мошенница, вы…
– Правда? – глумливо выговорила Ирина. – Вот прямо так возьмешь… – Она достала из кармашка фартука Томочкин сотовый, – и позвонишь?
– Сейчас же отдайте телефон!
Томочка протянула руку, но Ирина резво отступила назад.
– А ты попробуй, отними! – С этими словами негодяйка швырнула мобильник о стену.
Томочка ахнула. Аппарат отскочил от стены, упал на пол, крышка отлетела в сторону. Девушка хотела подойти, подобрать сотовый, но тут накатил новый приступ головокружения – такой сильный, что она вынуждена была опереться о дверной косяк, чтобы не свалиться.
Всплеск энергии угас так же внезапно, как и родился. Томочка чувствовала себя измученной, понимала, что ей нужно вернуться в кровать, если она не хочет рухнуть прямо посреди коридора.
Ирина глумливо улыбалась. Томочка не могла сообразить, как так вышло, что эта женщина настолько сильно изменилась.
– Почему вы измываетесь надо мной? – спросила девушка. Вопрос прозвучал жалко. – Зачем все это?
Ирина чуть приподняла свою куклу и проговорила, обращаясь к ней:
– Посмотри, милая! Это убогое создание спрашивает о моих планах! Разве не глупо?
Она засмеялась и махнула рукой:
– Иди, ложись. Хватит торчать тут.
Томочка не смогла ничего ответить: рот наполнился вязкой слюной, зубы были будто смазаны смолой.
Стоять было невозможно, и девушка покачнулась.
Ирина подскочила к ней, небрежно взяла под руку и поволокла в спальню.
– Не сопротивляйся. Не мучай себя, все равно ничего не поймешь. Такие, как ты, слишком ограниченны, чтобы видеть дальше своего носа.
Они подошли к кровати, и Томочка легла. Ирина набросила на нее одеяло.
– Я пойду на кухню. А ты будь любезна, не делай глупостей, о которых придется пожалеть. Закрывай глаза.
Ирина положила руку ей на лоб, и Томочке показалось, что ее прижгли железом: жаркая, оглушающая боль полоснула по черепу. Девушка помимо воли сомкнула веки.
– Умница.
«Нужно позвать кого-то на помощь», – подумала Томочка.
– Никто не поможет, – услышала она. – Некому помочь.
Того, как закрылась дверь, Томочка уже не услышала, погрузившись в призрачный полусон-полуобморок.
Глава седьмая
Томочка засыпала и просыпалась много раз. Тело ломило, кожа пылала, как при высокой температуре. Ей было то холодно, то душно, и тогда она пыталась сбросить ставшее невыносимо тяжелым одеяло, но никак не могла с ним совладать: руки не слушались.
Открывать глаза было больно, но когда Томочка все же делала это, то не могла понять, какое сейчас время суток: перед глазами висела пелена, сквозь которую ничего было не разобрать. Вроде бы пару раз она замечала рядом с собой Ирину, которая стояла и смотрела на нее сверху вниз, но вполне возможно, что это ей лишь снилось.
Томочка словно бродила где-то, блуждала по болотным топям и заброшенным селеньям, уходя все дальше и дальше от реальности, и не могла отыскать обратной дороги.
Она и себя уже толком не помнила, и всего того, что было прежде важно и дорого, не воспринимала частью своей жизни.
А потом вдруг пришла в себя – как-то сразу, резко, без перехода. И вспомнила все, и испугалась, что же с ней такое.
– С возвращением, – сказала Ирина, которая сидела, придвинув стул к кровати.
Томочка хотела ответить, но не сумела: челюсти будто свело судорогой, никак их не разомкнуть. Силилась, но не могла произнести ни слова, точно забыла, как это делается. Вместо звуков человеческой речи из горла вырвалось жалобное мычание.
– Не старайся, милочка, – хищно улыбнулась Ирина. – Ты ничего не сумеешь произнести. Я бы предложила тебе «разговорный» блокнот, но боюсь, что и написать ты ничего не сможешь.
Вспомнив, что не могла отбросить в сторону одеяло, Томочка попробовала пошевелить руками – ничего не вышло. Непослушные, чужие, они казались мертвыми и высохшими, как ветки китайской розы.
«Что ты со мной сделала?» – выкрикнула Томочка, но крик умер внутри нее, отозвавшись головной болью.
Ирина тихонько засмеялась.
– Согласись, полезно иногда поставить себя на место другого человека! Этому ведь учат хороших девочек и мальчиков: сопереживанию, умению представить себя в шкуре ближнего. И как тебе в теле инвалида? Нравится?
Томочка замотала головой, чувствуя, что ужас накрывает ее, а паника туманит мозг. Она снова замычала, пытаясь встать с кровати, но тело было неповоротливым, словно бы закованным в металлические доспехи.
Ирина встала со стула.
– Тебе нужно есть. Сейчас я накормлю тебя. Но прежде в туалет свожу – не убирать же мне за тобой.
Она убрала одеяло и грубо потянула Томочку за безвольно лежащую руку, поднимая с кровати. Словно глубокая старуха, девушка поднялась с постели, с трудом устояв на ногах. Ирина, не особо заботясь о том, что она едва может идти, волоком потащила ее за собой. Томочка кое-как переставляла ноги, несколько раз чуть не упала.
– Давай же! – раздраженно бросила Ирина. – Я уже водила тебя вечером и утром, ты просто не помнишь. Идти ты пока можешь, не придуривайся.
«Пока», – эхом отозвалось в сознании Томочки.
«Вечером и утром» – то есть уже позади вечер воскресенья и утро понедельника? За окном темнеет, значит, сейчас вечер понедельника?
Илья обещал позвонить, когда вернется из поездки на то предприятие в горах, где нет связи. Наверняка он позвонит сегодня или, в крайнем случае, завтра, а уже послезавтра приедет в Быстрорецк!
Надо лишь дождаться его – и ждать осталось совсем недолго.
Ирина ни на секунду не оставила ее одну, и Томочка вынуждена была, страдая от унижения, пи́сать в присутствии злобной ведьмы.
Снова оказавшись в постели, она облегченно перевела дух: короткий поход вымотал до предела, дыхание сбилось, пот градом катился по лицу, тело ныло, будто ее били.
Спустя несколько минут Ирина принесла тарелку с кашей. Усадила Томочку, подложив под спину подушки, и принялась кормить с ложечки, как ребенка.
– Ешь, не сопротивляйся. Каша вкусная, – приговаривала она. – Ты не должна быть голодной.
Томочка с трудом разевала рот и глотала сладкую кашу: силы ей точно понадобятся. Она не собиралась опускать руки: только бы дотерпеть до возвращения Ильи.
Ирина как будто опять услышала ее мысли – так бывало неоднократно, и даже удивлять уже перестало.
– Илюша скоро приедет. Да и позвонить должен, как мы обе знаем. – Она ухмыльнулась. – Ты с ним поговорить не сумеешь, поэтому придется мамочке взять это на себя.
