— Э-э… Послушайте! Какого черта вы к нам
привязались, — сказал Полип-младший, оглянувшись через плечо.
— Я хотел бы узнать…
— Э-?! Черт побери! Это, знаете, не годится —
чтобы каждый ходил сюда и говорил, что он, знаете, хотел бы узнать, — сердито
сказал Полип-младший, повернувшись лицом к посетителю и вставив монокль в глаз.
— Я хотел бы узнать, — повторил Артур Кленнэм,
решивший изложить свою надобность в нескольких словах и не отступать, пока не
добьется ответа, — каковы претензии, предъявленные государством к
несостоятельному должнику по фамилии Доррит.
— Э-э! Послушайте! Вы что-то уж очень
торопитесь. Ведь вам, знаете, даже не назначен прием, — сказал Полип-младший,
обеспокоенный тем, что дело словно бы принимает серьезный оборот.
— Я хотел бы узнать, — снова начал Артур. И
повторил свою формулу.
Полип-младший вытаращил на просителя глаза
так, что монокль сразу же выпал; он его поймал, вставил, снова вытаращил глаза,
и монокль снова выпал.
— Но так же нельзя, не полагается, —
запротестовал он в крайней растерянности. — Послушайте! Что это вообще все
значит? Ведь вы мне сказали, что не знаете, государственное это дело или нет.
— А теперь я выяснил, что это дело
государственное, — возразил Артур, — и я хотел бы узнать… — последовало
повторение той же формулы.
В ответ на что юный Полип беспомощно повторил:
— Э-э! Не годится, черт побери, чтобы каждый
ходил сюда и говорил, что он, знаете, хотел бы узнать! — В ответ на что Артур
Кленнэм повторил свой вопрос тем же тоном и теми же словами. В ответ на что
юный Полип явил собою законченный образец полнейшей растерянности и недоумения.
— Послушайте, я вам вот что скажу. Лучше всего
обратитесь в канцелярию к секретарю, — вымолвил он наконец и бочком потянулся к
колокольчику. — Дженкинсон! — сказал он вошедшему на звонок любителю картофеля
с подливкой. — К мистеру Уобблеру!
Решив, что раз уж он собрался взять приступом
Министерство Волокиты, отступать нельзя, Артур последовал за рассыльным на другой
этаж министерского здания, и там сей почтенный деятель указал ему помещение,
где занимался мистер Уобблер. Артур толкнул указанную дверь и очутился в
комнате, посреди которой стоял большой стол, а за ним, друг против друга,
удобно расположились два джентльмена; один из них протирал носовым платком
ствол охотничьего ружья, а другой намазывал варенье на хлеб с помощью ножа для
разрезания бумаги.
— Мистер Уобблер? — осведомился проситель. Оба
джентльмена оглянулись на него, видимо удивленные подобной дерзостью.
— Поехал он, стало быть, поездом в имение к
своему двоюродному брату, — обстоятельно и неторопливо возобновил прерванный
рассказ джентльмен с ружейным стволом, — а собаку взял с собой. 3олото, а не
собака, доложу я вам. Когда ее сажали в собачий вагон, она укусила носильщика,
а как стали выпускать, вцепилась в ляжку кондуктору. Ну вот, по приезде, он,
стало быть, собрал в сарай человек пять-шесть, напустил туда побольше крыс и
устроил собаке проверку. А уж когда убедился, что она их ловит, не успеешь
глазом моргнуть, — назначил состязание и сам поставил на нее кучу денег. И
представьте себе, сэр, перед самым состязанием какие-то негодяи подкупили
сторожа, тот подпоил собаку, и хозяин ее остался без гроша.
— Мистер Уобблер? — осведомился проситель.
Джентльмен, намазывавший варенье, спросил, не поднимая глаз:
— А какую он дал собаке кличку?
— Кличка — «Красотка», — ответил рассказчик. —
Он уверял, что собака как две капли воды похожа на старую тетку, от которой он
ждал наследства. Особенно когда ее подпоили.
— Мистер Уобблер? — повторил проситель.
Оба джентльмена надолго закатились смехом.
Потом тот, который начищал ружейный ствол, нашел, что блестит достаточно,
спросил мнения своего визави и, удовлетворившись полученным ответом, убрал
ствол в стоявший перед ним ящик; после чего достал из ящика ложе и, негромко
насвистывая, принялся начищать его.
— Мистер Уобблер? — повторил проситель.
— В чем дело? — отозвался, наконец, мистер
Уобблер, с набитым ртом.
— Я хотел бы узнать, — и Артур Кленнэм
механически повторил снова, что он хотел узнать.
— Ничего об этом не знаю, — пробурчал мистер
Уобблер, обращаясь, по-видимому, к своему завтраку. — Никогда не слыхал об
этом. Не имею к этому никакого отношения. Попробуйте справиться у мистера
Клайва, вторая комната налево по соседнему коридору.
— А не услышу ли я и от него тот же ответ?
— Весьма возможно. Ничего не могу вам сказать
по этому поводу, — пробурчал мистер Уобблер.
Проситель повернулся и вышел из комнаты, но
тут вдруг джентльмен с ружьем окликнул его:
— Эй, мистер!
Проситель воротился назад.
— Затворяйте за собой дверь. Черт знает какой
сквозняк устроили!
Потребовалось немного времени, чтобы дойти до
второй комнаты слева по соседнему коридору. В комнате сидели три джентльмена:
номер первый был занят тем, что ничего не делал, номер второй был занят тем,
что ничего не делал, номер третий был занят тем, что ничего не делал. Но они,
надо полагать, имели самое непосредственное касательство к плодотворному
осуществлению великого принципа министерской деятельности: в глубине комнаты
находилась массивная двойная дверь, за которой, видимо, заседал Совет Мудрейших
министерства, ибо туда стремился нескончаемый поток входящих бумаг, а оттуда
стремился нескончаемый поток исходящих, и всем этим ловко заправлял джентльмен
номер четвертый.
— Я хотел бы узнать, — начал Артур Кленнэм и с
монотонностью шарманки изложил свою надобность. Поскольку номер первый направил
его к номеру второму, а номер второй направил его к номеру третьему, он имел
случай изложить ее три раза. После чего он был направлен к номеру четвертому,
коему изложил ее еще раз.
Номер четвертый был молодой человек приятной
наружности, щеголеватый, бойкий и обходительный — тоже из рода Полипов, но из
менее чопорной его ветви. Выслушав Кленнэма, он сказал почти весело.
— Ну что вам понапрасну время терять!
— Как понапрасну время терять?
— Да вот так. Я лично вам этого не советую.
Это была настолько новая и оригинальная точка зрения, что Артур Кленнэм даже
опешил от неожиданности.
