Казалось бы, мне следовало встретиться с Леной и поговорить обо всем, но после освобождения в наших отношениях что-то сломалось. В подземелье мы были партнерами и полностью зависели друг от друга. У нас были по-настоящему близкие отношения. Мы просто не выжили бы, если бы не поддерживали друг друга. После освобождения доверие и близость между нами сменились чем-то другим. Возможно, мы обе напоминали друг другу о том, через что нам пришлось пройти. Может быть, наш союз был всего лишь необходимостью – нас сплотила борьба с общим врагом. После освобождения мы старались поддерживать связь, но постепенно все больше отдалялись друг от друга. Через несколько месяцев мы с Леной стали почти чужими людьми.
Спустя какое-то время мне предложили проконсультироваться у психолога. Мне не хотелось обсуждать с профессионалом все, что случилось, и говорить о своих чувствах, но мама настаивала. Мы с ней несколько раз спорили, и я уступила. В клинике нас встретила женщина средних лет в халате доктора. Она смотрела на меня с любопытством и каким-то лабораторным интересом. Пригласила меня сесть на больничную кровать.
Глядя на меня, как на диковинного зверя в клетке, она спросила:
– Скажите, Катя, что вас беспокоит?
Все мое существование меня беспокоило. Каждая секунда моей реальности буквально разрывала меня на части. Я больше всего на свете хотела поговорить с тем, кто понял бы меня. Но, глядя на эту женщину, я знала, что она никогда не сможет осознать и доли того, через что мне пришлось пройти.
– Меня ничего не беспокоит… – ответила я, стараясь всем своим видом показать, что со мной все в порядке.
– Но мне кажется, вы хотели бы со мной чем-то поделиться? – настаивала психолог.
Я была уверена, что эта женщина живет совершенно нормальной, спокойной жизнью. А теперь она хочет, чтобы я делилась с ней своими страхами и пережитой болью. Я несколько лет вела чудовищное существование под землей. Если я заговорю с этой женщиной о своей жизни, мои боль и страх лишь усилятся.
– Нет, спасибо. Мне нечем с вами поделиться. Со мной все в порядке.
После этого мы с мамой уехали домой.
С того дня мы никогда больше не заговаривали о визите к психологу. Мама поняла, что я хочу со всем справиться сама. Поскольку альтернативы не было, только это мне действительно и оставалось. Мы с мамой могли лишь надеяться, что мне хватит на это сил.
После похода к врачу я окончательно отказалась от идеи обратиться за профессиональной помощью. Вместо этого я с головой погрузилась в любовь моей семьи. Больше всего меня поддерживала Аня, моя старшая сестра. В мое отсутствие она нашла замечательного друга, и мы втроем часто гуляли вместе, ходили в кафе и в кино. Постепенно я начала привыкать к свободе – к звукам, запахам, скорости жизни нормальных людей. Аня помогла мне обновить гардероб, поделилась косметикой, научила модно одеваться и краситься. Я изо всех сил старалась стать обычной девушкой, но удавалось это мне лишь внешне. Жизнь раздвинула мои границы и открыла во мне экзистенциальное пространство. Теперь я задавала слишком много вопросов об окружающем мире. Как бы я ни старалась, мне никогда не стать нормальной девушкой, способной довольствоваться поверхностными ценностями. Близость смерти и полное лишение человеческого достоинства заставили меня увидеть жизнь так, как ее не мог увидеть никто из окружающих. Безумный страх и способность противостоять боли и смерти закалили меня. Но я все равно была очень молода, и мне было трудно обрести человека, способного разглядеть во мне того, кем я стала. Пытаясь найти тех, кто мог бы понять меня, я стала разыскивать в интернете истории изнасилований и похищений. Я и представить не могла, что обнаружу что-то подобное. Я была уверена, что Виктор – единственный на планете извращенец, способный похищать женщин и использовать их для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Но оказалось, что в мире происходит множество подобных историй. Я читала рассказы о них, и они потрясали меня до глубины души. Но мне нужно было поговорить с жертвами. Я писала девушкам, пережившим подобное. Мне безумно хотелось найти человека, который помог бы мне самой понять мои реакции и поведение, но ни одна из жертв не откликнулась, и это меня очень расстроило. Обретя силу, я твердо решила обязательно поговорить с сестрой по несчастью, если она ко мне обратится.
Когда свобода стала для меня более-менее привычной, мне захотелось встретиться со старыми друзьями, но оказалось, что это не так просто, как я думала. О том, что произошло со мной и Леной, стало известно не только в России, но и во всем мире. О нас писали газеты и журналы, и все это так повлияло на моих бывших друзей, что им стало трудно общаться со мной так же, как прежде. Некоторые не могли принять тот факт, что я жива, ведь они долгое время считали меня погибшей. Многие сторонились меня, а кто-то просто боялся общаться, опасаясь довести меня до нервного срыва. Постепенно оказалось, что старых друзей у меня больше нет, и если я не хочу оказаться в полной изоляции, нужно заводить новых друзей – таких, которые не знали меня в моей прошлой жизни.
Однажды я была в гостях у девушки, которая раньше училась со мной в одном классе и была моей лучшей подругой. Она начала рассказывать о том, чем сейчас заняты наши бывшие одноклассники. Я была рада за них, но чем дольше говорила подруга, тем хуже мне становилось. Все они окончили школу, кто-то продолжил образование, кто-то создал семью, а кто-то нашел хорошую работу. Подруга показала мне альбом с фотографиями с выпускного вечера. Она сама тоже была вполне довольна жизнью: училась в институте, собиралась стать инженером. Она говорила без умолку, а мне хотелось выть от боли. Я изо всех сил пыталась сдержаться, но у меня это плохо получалось. Конечно, я была рада за своих друзей и желала им самого лучшего, но маньяк вырвал меня из школы, и теперь у меня ничего не было: ни работы, ни образования, ни будущего. Пока все вокруг строили собственную жизнь, у меня была единственная цель – остаться в живых, удовлетворяя сексуального извращенца. Разговор с подругой показал, что Виктор лишил меня не только свободы, но и самого важного периода жизни. Ведь именно в это время я должна была строить свое будущее. В тот день я решила, что обязана сравняться с бывшими одноклассниками. Мне непременно нужно окончить школу и заложить основы для дальнейшего образования и нормальной жизни.
Через несколько недель после моего освобождения мы с мамой отправились в школу. Мама объяснила мое положение и попросила директора выдать мне свидетельство об окончании девятого класса. Чтобы получить этот документ, нужно было сдать экзамены. И вот я уже решала задачи и писала сочинения вместе с другими учениками. Я старалась изо всех сил, и у меня все получилось. Через неделю я получила документ, с которым могла продолжить образование. Осенью я поступила в текстильный лицей по специальности «дизайн». Я думала, что буду заниматься творчеством, но я ошибалась: в лицее пришлось часами сидеть за огромными швейными машинами. Вскоре у меня пропало всякое желание продолжать учебу в этом месте. Я бросила лицей и решила поступить в институт. Но для этого нужно было сдать экзамены за десятый и одиннадцатый класс. В следующем учебном году я вернулась в школу. Мне было уже девятнадцать, я была намного старше моих одноклассников. Все учителя знали мою историю и старались ничем меня не ранить. Вскоре и одноклассники поняли, что я – та самая девушка, которую показывали по телевизору. Некоторые пытались заговорить со мной о том, что произошло, но я сразу же дала понять, что не собираюсь ни с кем делиться своей личной историей. Учиться в месте, где все знали, что меня три с половиной года насиловал маньяк, было непросто. Никто ничего не говорил, но я чувствовала, что многие испытывают отвращение. И все же я проявила настойчивость и смогла окончить школу. В 2008 году я стала работать в мебельном магазине, а потом занялась дизайном интерьеров.
