Все познается в сравнении. От этого осознания ему вдруг стало так пусто и тоскливо на душе, что показалось, что он куда-то проваливается. Он хотел собраться с силами и попросить у Кристины за все прощение, но вместо этого снова повернулся к окну и стал безразлично смотреть, как падает, кружась, на землю снег…
Телефон внезапно звякнул в кармане, и от философского настроения у Лунина не осталась и следа. Он достал телефон и поморщился. Разговаривать с Андреевой у него не было ни желания, ни сил.
– Да, – коротко ответил Лунин.
– Игорь, не берите грех на свою душу, – попросила Саша. – Поверьте, рано или поздно за все приходится платить. И часто, к сожалению, приходится отвечать тем, кого мы больше всего любим.
– Хорошо, – собравшись с силами, пообещал Лунин и дал отбой.
Он понял все и даже не стал спрашивать, откуда Саша знает об Эдике.
– Завтра утром я привезу Настю, – пообещал Лунин.
Не прощаясь, он вышел из квартиры, запер за собой дверь и на ходу набрал номер телефона.
– Как дела? Жив еще?
На том конце утвердительно ответили и стали ждать дальнейшего распоряжения. Лунин шел к машине и молчал, все еще сомневаясь в принятом решении.
– Как быть? – ожила трубка.
– Вывезите подальше от стройки и… пусть катится ко всем чертям, – распорядился Лунин.
От принятого решения ему вдруг стало легче. «Может, Эдик в рубашке родился? – суеверно подумал Лунин. – Ведь, будь готов котлован, его вчера и схоронили бы. Значит, не судьба».
Эпилог
Саша зашла в приемную и только собралась спросить, на месте ли Юрий Николаевич, как юная «ассистентка», опередив вопрос, сама предложила ей пройти в кабинет Степанкова.
– Юр, что с девочкой? Мне показалось, что глаза у юного создания на мокром месте. Тебе не стыдно?
– Знаешь, Саша, что я решил?
– Нет.
Саша с удовольствием опустилась в кресло для посетителей и с таким же удовольствием стала рассматривать Юру Степанкова.
– Я решил, что отныне у меня не будет никаких «ассистенток». Толку от них никакого, только одна головная боль.
– А я тебе давно говорила – женись.
– Да ну тебя, – вяло сопротивлялся Степанков. – Со следующего понедельника в приемной будет секретарь. И точка.
– Сколько лет этому юному созданию?
– Пятьдесят два. Валентина Петровна – старший лаборант кафедры. На кафедре ожидаются перемены, а новая метла, сама знаешь, как метет. Вот я и предложил ей перейти ко мне. Она не против. А вот ты о чем подумала сразу?
Степанков снял очки, подпер подбородок кулаками и хитро улыбнулся.
– Ты что, пил?
Наконец-то Саша уловила причину внутреннего веселья Степанкова.
– Слезы юных созданий на меня так действуют, что впору напиться. А ты чего, собственно, пришла?
– У меня для тебя две новости. С какой начинать?
– Начни с той, что поновее, – посоветовал Степанков.
– Во-первых, ты был прав насчет моего отделения. Представляешь, Быстрицкая ушла…
– Стой, – перебил ее Степанков. – Дальше я сам: Елизавету главный назначил заведующей. Так?
Саша кивнула головой.
– Значит, Дудник тоже вернулся в отделение.
– Да. И еще Владимиру Ивановичу Елизавета предложила место ординатора, – добавила Саша.
– И тебе тоже?
– И мне тоже, – призналась Саша. – Ты не рад?
– А у меня есть выбор?
– А вторая новость, – продолжила Саша, – мы все: ты, я и Стрельников приглашены на крестины к Савиным! Ольга тебе еще сама позвонит.
– Это сколько новорожденной?
– Скоро месяц! Девочку назвали Сашей. В мою честь. Будет Александра Олеговна Савина, – гордо сказала Саша.
– Это только потому, что родилась девочка. А вот если бы родился мальчик, – мечтательно сказал Степанков.
– А если бы родился мальчик, то был бы Саша. Александр Олегович Савин. В мою честь, – засмеялась Саша.
– Савины не собираются переезжать в Москву?
– Не знаю. Приедем, сам и спросишь у них.
– Саша, а ведь Галина Адамовна – единственная, кто верил, что ты поможешь Насте. Откуда у вас, у женщин, это чутье?
– От природы.
Саша вспомнила свой приезд в Грибово, а еще она подумала об Аните. Говорят, что душа, покинув тело, ищет себе новый дом для новой жизни и приносит в него наследие добрых и плохих земных деяний…
– Вот только битого, пролитого да прожитого мы не можем воротить, – вздохнула Саша.
– Мудрая ты, Сашка, только неверная и упертая. Ну, скажи, зачем тебе та больница и нервотрепка? Чем тебе здесь плохо?
– Очень хорошо. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за все.
Саша наклонилась через стол и поцеловала Степанкова в пухлую щеку.
