«Цикута» приземлилась у самой кромки площади, выпустила меня из своего нутра и замерла, наблюдая за происходящим.
Я видел, как темные тени скользили по крышам, как крылья птиц-охотников резали воздух. И я не мог понять, почему твари не нападают, а только смотрят на чужаков. Врата удерживали их на расстоянии? Какая-то запретная территория?
Под сапогами не хрустела пыль и мелкие камешки: земля расходилась в стороны мелкими волнами, как поверхность воды, под которой четко проступали черные линии тонких корешков. Казалось, что все в этом мире было пронизано корнями дерева-великана, возвышавшегося над городом.
И пах этот мир гнилью и тленом, горечью старой крови. Это кладбище, самое настоящее кладбище, где не было места живым, кроме тех самых птиц, что, скорее всего, давно уже пожирали друг друга, чтобы не сгинуть окончательно.
Возле врат я увидел высокий знакомый силуэт.
Вот только победителем Буря не выглядел. Он дрожал, посылал в небо затейливые проклятия и все никак не мог совладать с Ключом, который рвался из рук и не желал становиться в предназначенную для него выемку.
И это лицо…
Кто-то очень хорошо обработал мальчишку — не быть ему больше красавчиком.
Идиот, как он есть. И куда парень собирался открыть проход? В пустоту?
Вскинув дробовик, я протяжно свистнул, отвлекая Бурю. Он повернулся, в его глазах полыхнула ярость и безумная, отчаянная надежда на бегство.
— Брось Ключ и отойди! — крикнул я. Внутри все клокотало от ненависти, желания нажать на спусковой крючок и снести Буре голову к такой-то матери. Это было очень соблазнительное решение, но я сдерживался из последних сил. Ши могла бы прикончить его давно, но почему-то сохранила жизнь этому куску дерьма, и я мог догадаться почему.
Хотела справедливого суда. Вот только пришлось бы вернуться на Заграйт, а это нереально сейчас. Совет просто сожрет нас живьем. Бросит в тюрьму, а через пару дней казнит на центральной площади. И таскать Бурю с собой или спрятать его где-нибудь до того, как решатся все вопросы, — лишний риск.
— Ши ничего тебе не рассказала, да? Ключ — единственный способ предотвратить войну, и я не отступлю, потому что какой-то сучке жмет ее долбаное благородство!
— Отойди от врат, Буря. Я больше не буду предупреждать.
Парень был безоружен, ему ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ. Впрочем, Ключ из рук он не выпустил и бросал на выемку во вратах многозначительные взгляды. Собирался сбить меня с толку и попробовать открыть их снова? Пусть только дернется — я без зазрений совести снесу ему голову. Буду потом вымаливать у Ши прощения, но рука у меня не дрогнет, клянусь Саджей.
— Ты же, вроде как, умный человек, вольный, — затараторил Буря. — Ши не понимает, но ты, может быть, не откажешься выслушать меня.
— Нам не о чем беседовать, — отрезал я.
— В тебе обида и злость говорит, — парень не унимался, нервно размахивал руками и облизывал пересохшие губы. Страшно? И правильно, так и должно быть. — Будь разумным человеком!
— Подойди! Руки держи так, чтобы я их видел.
Не успел Буря сделать и нескольких шагов, как мимо меня пронеслась зыбкая рыжая тень. Она оттолкнулась от земли, отчего в стороны разошлась мощная волна, и приземлилась уже на Бурю, опрокинув его на спину.
От первого же удара что-то хрустнуло, взметнувшийся вверх кулак был красным от крови.
Буря не растерялся и оттолкнул нападавшего в сторону, уперевшись стопой в живот тени. Откатившись в сторону, он вскочил и бросился обратно к вратам, совершенно забыв обо мне и угрозе; а тень поднялась на ноги, и я удивленно моргнул, увидев растрепанные рыжие волосы, разметавшиеся по узкой спине.
— Ши!
Колючка даже не обернулась; порыв ветра взметнул тяжелые пряди вверх, руки сжались в кулаки, и мне показалось, будто что-то сломалось в моей девочке и сейчас она сорвется с цепи, совершит какую-нибудь глупость.
Когда она бросилась за Бурей, ноги Ши не касались земли. Она почти летела над землей, мчалась вперед разъяренной фурией. И во имя всего святого, я не мог угнаться за ней! Будто в Колючку какой-то демон вселился, дававший ей силы.
Когда она добралась до Бури во второй раз, то била безжалостно и наверняка. Сапог впечатался в поясницу с такой силой, что этот хруст услышали, наверное, на окраине города. Парень споткнулся, повалился на землю, забился, как выброшенная на берег рыба, и пронзительно закричал, вцепившись в песок скрюченными пальцами.
Ши встала так, что плечи Бури оказались зажаты между ее ног.
Опустившись на корточки, она подобрала Ключ, выпавший из его рук.
— Ши.
Колючка дернула головой, замерла, как загнанный в угол зверек. Ее ноздри затрепетали — девчонка принюхивалась, пытаясь понять, кто перед ней.
Ворон слетел на землю, аккуратно протопал вперед и остановился в паре футов от Ши. Буря все не замолкал, бился, хотел выбраться из захвата девушки, но бесполезно. Удар такой силы явно отправил его позвоночник в нокаут. Скорее всего, навсегда.
— Ши, отойди…
— Я разберусь сама, — ее голос вибрировал, ломался, глаза пылали затаенной темной обидой. — Не влезай, понял?
Отступив в сторону, она перевернула Бурю на спину и заглянула парню в глаза. И мне совсем не понравилось ее выражение лица. Колючка закусила нижнюю губу, да так сильно, что по подбородку стекла тугая красная капля. Артефакт дрожал в тонкой руке, рвался прочь, но Ши держала крепко.
— Я бы хотела дать тебе шанс, — проговорила она. — Но знаешь ли, сотрясение спутало мне все мысли. Я уже ничего не соображаю, — едкий смешок слетел с ее губ. — Тем хуже для тебя.
Опустившись на колени, Ши подняла Ключ, сжимая его, как кинжал.
— Ты не вернешься домой. Ты все забыл и предал отца, предал все, чему он тебя учил.
Буря завыл, попытался отползти, а в его глазах плескалось черное, безграничное безумие.
Когда Ключ вошел в грудь парня, мир вокруг замер, стих даже клекот и шелест перьев птиц-охотников. Ворон, стоявший на земле, расправил крылья да так и застыл, не решаясь подняться в воздух и коснуться Колючки. Крик Бури застрял в горле, кровь не потекла из раны, как ей положено: она рванулась к артефакту, оплетая его красными лентами. Ключ низко загудел, втягивая все, вплоть до самых крохотных капель.
Буря конвульсивно дернулся, в глотке забулькало и затрещало, а через мгновение глаза парня закатились и тело обмякло безвольной куклой. И с каждым сгустком втянутой крови кожа его истончалась, а спустя минуту превратилась в серый пергамент, треснувший от легкого прикосновения ветра. Обнажилась белая кость челюсти, затрещало под одеждой, когда грудина раскрошилась под давлением рук Ши.
Колючка вырвала из нее Ключ и встала на ноги. По ее выражению лица невозможно было понять, о чем девушка думает, что чувствует. Рыжие кудри разметались по плечам, и я заметил, что они мелко подрагивают.
