- Э-э-э... - Дуня затянула любимую песню, выражая тем сильное смятение.
Далее произошло то, чего она никак не ожидала: один из всадников, отличающийся от остальных воинов красным головным убором, плотно обтягивающим череп, поднял руку вверх и ткнул пальцем в ее сторону. Дуня даже обернулась в надежде, что за ее спиной пролетает какая-нибудь птичка, но нет: незнакомец, видя ее метания, растянул губы в ехидной улыбке и еще раз ткнул пальцем, чтобы развеять все сомнения.
Страшный взгляд человека, способного видеть привидение, Дуня не забыла бы никогда, если бы вдруг... не наступило утро. Ясное после дождя солнце протянуло к ней свои лучи и мгновенно лишило памяти.
- Я Еловая Веточка! - закричала Дуня и заливисто рассмеялась.
Глава 22. Кровавая битва
- Мой лорд, может мне понести Лючию? – Непотребник подошел так близко, что чуткий нос Кразимиона уловил кислый запах пота, исходящий от низшего демона.
- Нет, я справлюсь, - тихо ответил Краз, кинув взгляд на плывущее над деревьями привидение. Дуня приложила ладонь ко лбу, изображая из себя старательного дозорного. – Уже почти не болит.
- Мой лорд, вам не показалось странным, как произошло нападение? У меня есть сомнения…
- Говори тише.
- Я все время прокручиваю в памяти и не могу понять, чем вы себя выдали, - зашептал Непотребник. Чтобы заглянуть в глаза Высшего демона ему пришлось идти бочком. - С чего вдруг лорд Росто выхватил меч и кинулся на пустую стену? Как он понял, что вы там стоите?
- После встречи с проклятой я уже ничему не удивляюсь, - Краз посмотрел на Лючию. Отметил капли испарины над верхней губой и влажные прядки волос, что прилипли ко лбу. Последствия демонического заклятия сходили на нет, и близился тот момент, когда леди Росто сможет встать на ноги.
- Но вот что странно: мечом муженек ведьмы вас достал, но так и не понял, кто свернул ему шею. Он до последнего таращился на подрагивающий черенок, торчащий меж ваших ребер.
В памяти Кразимиона всплыл остекленевший взгляд мужчины, раскинувшего руки на горящем ковре: неистовый огонь, вызванный болью и яростью демона, будет полыхать в крепости до тех пор, пока от нее не останутся одни камни.
«Замок разрушится, и все доказательства, что могли бы навредить глупой девчонке, возомнившей себя колдуньей, исчезнут вместе с ним».
Краз еще не решил, что будет делать с Лючией, но, в любом случае, ему не хотелось, чтобы она попала в руки инквизиции и закончила свое существование на костре.
«Опять эта странная жалость…»
- Я Еловая Веточка! – раздалось сверху.
- О, бесово пламя! – скривился Непотребник.
Вспорхнули испуганные птахи. Шелест крыльев заглушил смех привидения, но что-то в воцарившемся хаосе насторожило Высшего демона.
- Ты слышал? – обернулся он, ища глазами отставших ангелов. – Кто-то вскрикнул.
- Дуня безумствует. - Непотребник с силой дернул ремень, к которому было привязано привидение. Послышалось недовольное «Ой!»
- Что-то не так, - Кразимион чуть ли не бросил Лючию в руки Непотребника и кинулся назад.
Из груди стоящего на коленях Фима торчал наконечник копья. На белой ткани ангельского одеяния медленно расплывалось алое пятно.
- Что же это? – прошептал старец. Он в растерянности смотрел на распускающийся мак, в центре которого гранями ромба влажно поблескивал кусок железа.
По земле, густо разбрызгивая кровь, катилась голова в рыцарском шлеме.
Дико ржал конь. Вращая безумными глазами, он, громыхая доспехами обезглавленного всадника, мчался через кусты. Его мертвый хозяин только сейчас выпустил из рук обрубок копья, второй конец которого застрял между крыльями ангела.
Еще одна голова в шлеме юлой завертелась по траве, подминая под себя мелкие голубые цветы.
Если бы чужаки могли видеть Анхеля, они умерли бы еще до того, как их достал его карающий меч. Ужас исказил бы их лица и остановил сердца - настолько ангел был страшен: его белые крылья окрасила человеческая кровь, потому как вздыбленные перья ранили словно лезвия, а серебристые волосы, поднятые воздушными потоками, вились длинными змеями и оставляли вспоротые борозды даже там, где латы защищали жалкие человеческие тела.
Над лесом стоял вой, полный ненависти, боли и отчаяния.
Но не дикая красота разящего ангела, ослепленного местью, заставила Кразимиона замереть. Нападающими, коим не было числа, кто-то мастерски управлял: они не могли видеть мечущегося над их головами Анхеля, но выпущенные ими стрелы безошибочно находили свою жертву.
Кразимиона потряхивало от запаха крови. Азарт воина звал в гущу битвы, но здравый смысл требовал найти разгадку прозорливости чужаков.
И он нашел ее, стоило стреле с ярким оперением вонзиться в плечо.
- Туда! – прокричал человек в красном одеянии, вновь натягивая тетиву и целясь в повернувшегося в его сторону демона. Лицо лучника исказила ехидная усмешка. Его холодные глаза, не отрываясь, смотрели на изумленного Кразимиона.
Застрявшие в ремнях стрелы служили верным указателем, и всадники, выставив пики и пришпорив коней, помчались на нового противника.
- Выше! - крикнул красношапочник, когда Кразимион, вырвав и отшвырнув прочь стрелы, взмыл ввысь. Острые наконечники пик тут же взметнулись следом, разрезая острыми гранями кожаные ремни на икрах демона.
- А-а-а-а-а! – от боли забил крыльями Анхель и, ломая ветви, рухнул на землю. Из его глазницы торчала стрела, и по прекрасному лицу струилась кровь. Пылающий меч, выпав из ангельских пальцев, жалобно звякнул, ударившись о валун.
Страшный крик Анхеля разнесся по лесу эхом.
Лес ответил дрожью деревьев.
Невидимая рука единым махом сдернула с них всю листву. Она, повинуясь налетевшему урагану, понеслась к поверженному ангелу, закружила вокруг него зеленым смерчем, не давая вражеским стрелам и пикам достичь тела.
Испуганные кони, чье ржание потонуло в вое ветра, добавили к какофонии лязг железа, сбрасывая с себя тяжелых всадников.
Мрачный Кразимион, нависая над местом побоища, взмахом крыльев поднимал все новые и новые завихрения, и уже огромные комья земли, спутанные травой, обрушивались на головы тех, кто уберегся от копыт.
Лишь один человек из всего разбегающегося войска не поддался панике: с его лица так и не сползла жуткая улыбка. Словно насмехаясь над демоном, он отсалютовал ему стрелой и, уложив ее на тетиву, выстрелил. Но целился он вовсе не в Кразимиона.
Стоящий на коленях Фим упал лицом в траву.
Яростный взмах крыльев и красношапочника скинуло с коня и ударило о ствол дерева. Казалось, что не существует сила, способная поставить на ноги человека, у которого треснул череп, но он все-таки поднялся.
