- Возьми меня, - и потянулась руками к любимому лицу, чтобы сладко поцеловать, но с ошеломлением заметила, как сосредоточился взгляд демона, откуда медленно, но верно уплывал туман возбуждения.
И вот уже милорд поднялся на ноги и смотрел сверху так, словно не желанная красавица лежала перед ним, а доступная девица, что распустила лиф и в вожделении задрала юбку. Неуверенный шаг назад, другой, шорох травы, и Лючия осталась совсем одна, распластанная на зеленом ковре, словно бабочка на булавке коллекционера, которая совсем недавно блистала красотой, а теперь безжизненно замерла.
- Поплачь, девонька, поплачь, милая, - рядом опустилось привидение. Невесомо погладило по голове, помогло запахнуть разорванное на груди платье.
Лючия повернулась на бок, уткнулось лицом в призрачные колени Дуни. Вздрагивающие плечи и сжатые кулаки - вот и все свидетельства того, что Лючия находилась на грани отчаяния. Ни громких стенаний, ни обидных слов, ни проклятий в сторону того, кто сбежал от нее, словно она была проклятой.
- Я проклятая... Проклятая...
- Твоя правда, девонька. Ты проклятая. А он, - привидение посмотрело в сторону холодного озера, в воды которого с разбегу влетел демон, - ингледиент проклятия. Ты позвала, он откликнулся. Никто не обещал тебе счастливой любви. Безответная, она тоже любовь. Осталось только дойти до Порога и проклятие снимется.
- Да что же это за проклятие такое? - Лючия подняла полные слез глаза.
Таких прекрасных глаз Дуня никогда не видела. «Если бы любил, не бросил бы».
- Уж и не скажу, за какие грехи тебя прокляли, но знаю только, что ты жаждала любви, но никогда не получала ее, а милорд мучился веками, изнывал, но никак не мог понять, откуда на него навалилась такая напасть. Пока один добрый человек не подсказал, что все дело в проклятии. То есть в тебе. И вот, повинуясь долгу, он нашел тебя, влюбил в себя, а теперь ведет к Порогу.
- Повинуясь долгу? Я не верю, - Лючия села, думая о своем, рассеянно расправила юбку, закинула за спину растрепавшиеся волосы, обнажив плечи, покрытые поцелуями, чьи следы до сих пор пламенели на коже.
Дуня отвела взгляд.
- Я знаю, он меня любит. Когда не любят, так не целуют... И в объятиях так не сжимают...
- Ох, милая, мужчина, коли перед ним дева стелется, и не на такое способен.
- Стелилась, а он все рано ушел. Это ли не доказательство, что все не просто так, не от одного желания уничтожить проклятие? - Лючию покоробили слова привидения, но она не отступалась, потому как не находила иных способов защитить свои представления о любви.
Дуня в очередной раз вздохнула и полезла за шиворот. Достала книжицу, полистала и, открыв нужную страницу, сунула Лючии под нос.
- На, читай. Здесь все написано.
Дрожащие пальцы не позволили сосредоточиться. Книжка ходила ходуном.
Шумно выдохнув и досчитав до пяти, Лючия вновь вернулась к записям.
Не веря, прочитала несколько раз.
Книжка выпала из ее рук, взмахнув веером страниц.
- Вот видишь, - Дуня шустро подняла «мемуары», сдула пылинки и вновь повесила на шею. - Когда мы с милордом познакомились, он прямо сказал: «Найду проклятую, влюблю в себя, а потом за косу приволоку к Порогу». Нет у него никакой любви к тебе, милая, лишь желание избавиться от проклятия.
- Но почему сейчас, когда я была на все согласна, он отказался? Раз уж пришел за тем, чтобы покорить меня, почему не сделал то, о чем просила наивная влюбленная дурочка?
Лючия вздрогнула, когда на ее плечи легли прохладные ладони.
- Демон не мог поступить иначе, - Анхель раскрыл над Лючией крылья, защищая от начавшегося дождя. Бедная девушка даже не замечала, что зло смахивала с лица вовсе не слезы, а с серые дождевые капли. - Твоя непорочность одно из условий проклятия. Все начнется заново, если ты придешь к Порогу испорченной. Опять изматывающая болезнь Кразимиона, долгие поиски вновь родившейся проклятой, и бесконечные наши с Фимом мытарства по Той Стороне.
- Посему закончим здесь и сейчас, - отозвался Фим, появляясь из-за кустов и поправляя съехавший на затылок нимб. - Не след вам больше с Кразимионом видеться. Любит, не любит, лишь у Порога откроется истина.
- Откроется истина? - с надеждой в голосе переспросила Лючия. Она словно зачарованная повторяла прекрасное имя, принадлежащее милорду. «Кразимион... Кразимион... Кразимион...»
- Да, милая, - кивнула Дуня, с жалостью глядя на ведьму, которая словно не понимала, что ее ведут к вратам смерти. Уж кто-кто, а Дуня не раз наблюдала, как Порог встречает людей. Все, что было наносным, выдуманным, неправильным, сгорает в его пламени. Остается лишь истина, которая и определяет, следует усопшему держать путь в Заоблачное Царство или на Обратную Сторону.
Анхель наклонился и поднял Лючию на руки. Она доверчиво обхватила руками его шею и положила голову на грудь.
Взмах крыльев, и ангел, хоть и с трудом, но оторвался от земли. Фим, поцеловав на прощание Дуню в лоб, полетел следом.
Растерявшееся привидение, не ожидая столь быстрого расставания не то с подругой, не то с соперницей, заметалось по поляне, и если бы Непотребник не поймал ремешок, Дуня на свой страх и риск кинулась бы за ангелами, настолько ей казался неправильным их поступок.
Глава 31. Душевные терзания демона
Холодная вода, пробирающая до костей – самое то, что нужно мужчине в ярости. Краз не заметил, как доплыл до середины озера. Живительная влага погасила все мятущиеся мысли и вконец утомила, забрав клокотавшую в нем силу. Опомнившись, он обернулся на берег и едва не захлебнулся от удивления, найдя фигуру Непотребника, неторопливо вышедшего из леса и усевшегося в ожидании у самой кромки, совсем крохотной.
«Не это ли лучшая развязка, – подумалось невзначай, – перестать сопротивляться и пойти камнем на дно? Наверное, там уже ничего не будет болеть…»
Нырнув и увидев лишь унылые водоросли, что черными стеблями тянули к нему руки, демон умирать передумал.
Только в озерах и реках Той Стороны можно было без боязни распахнуть глаза и рассмотреть каждую частичку подводного мира – эта особенность здешней природы всегда восторгала Кразимиона: в лаве глаза особо не откроешь, вмиг забьются расплавленной массой. «Сиди потом у врачевателя Черкиля, вымывай корку с помощью бесовского языка».
В детстве Кразу не раз приходилось посещать пещеру старого демона, который посмеивался над ребяческой неразумностью и усаживал в особое кресло, снабженное двумя чашами целебного раствора. Обученный бес, которому наверняка стукнуло столько же лет, что и хозяину, проворно вычищал глаза, а потом накладывал повязку, снимать которую не разрешали дня три.
