Могли бы и раньше сообщить. Судя по недовольному лицу Эрдена, он думал о том же.
— Время принести пользу питомцам твоей дочери Сай, — не скрывая иронии, бросил Эрден и направил своего зверя к носилкам новоиспеченной Темной Эринии. Сделав самое озабоченное лицо, я последовал за ним. Все это время мне так и не удалось толком увидеть Радну.
— Эриния, Радна, не могли бы вы уделить мне немного времени, — серьезным тоном поинтересовался Эрден, и я хмыкнул. Ну конечно, теперь-то к ней не подойти. Копья шестерки охраны, смазанные ядом, неодобрительно качнулись в мою сторону. Какие чувствительные дикари, даже фыркнуть в присутствии их Эринии нельзя.
— Зачем вы спрашиваете, эр Эрден. вы же знаете, что я всегда готова вас выслушать. Мне вообще кажется, что произошло недоразумение, и меня приняли за кого-то другого, — тихо ответила Радна, отодвигая тонкую занавесь паланкина.
— Ну отчего же. Судя по словам жреца, они настроены вполне серьезно и никакой ошибки нет.
— Я чувствую себя самозванкой, эр. Мне кажется, от меня ждут невозможного. Вы слышали, что говорил жрец? Я должна почувствовать и оживить сердце Тьмы. А я даже не понимаю, что это такое!
— Думаю со временем, жрец объяснит вам свои иносказательные запросы, эри Радна. — ободряюще заверил Эрден. — Наверняка это какой-то обряд связанный с вискерами, не переживайте, мы не дадим вас в обиду.
Радна подарила ему благодарный взгляд. На меня же она не смотрела, точнее скользила по мне пустым взглядом, как будто не видела в упор, будто и нет меня здесь.
Я хотел обратиться к вам с просьбой Эриния. Разведчиками были замечены несколько раз наблюдатели. Похоже местные. Мне не нравится, что кто-то следит за нашим отрядом, прикажите своим воинам выяснить, кто это такие, и зачем наблюдают за нами.
На Радну было больно смотреть, приказывать у нее получалось только в критических ситуациях. Видимо от испуга, она забывала, о своем тщательно лелеемом статусе “ ниже всех" и верх брали природные дурные наклонности.
— Просто скажите им. Уверен, вам даже не придется повторять дважды, — ободряюще улыбнулся Эрден.
— Ион, — тихо позвала Радна и к моему удивлению, рядом с нами материализовался некто напоминавший копченое ребро. Обглоданное. И цвет и худоба и то, как он умудрился изогнуться в поклоне да, так и замереть.
— Что желает Темная Эриния, — так же тихо спросил Ион. О да, Радна пришлась им впору. Прямо племя шептунов какое-то.
— Кто-то идет за отрядом Ион. Не могли бы вы… — Радна замялась. Ион терпеливо ждал не разгибаясь. При его худобе, было странно, как он еще не переломился. Копченая немочь.
— Разберитесь с этим Ион, — наконец сформулировала свое желание девушка и Ион почтительно кивнув, испарился, как не было.
Через два часа к палантину Радны было доставлено пять отрезанных голов и один пленник, на случай если у Темной Эринии возникнет желание пообщаться. Эриния к ее чести, только нервно сглотнула, глядя на такое подношение, и передала пленника для" общения" Эрдену. А головы велела отдать проявившим себя воинам, сразив охрану своей добротой.
Ами.
На восьмой день путешествия, я вынуждена была признать, что некоторым жить в принципе не стоит. А убийство, не самый тяжкий из грехов.
Кто-то заплатит мне за эти мучения.
— Эри, не высовывайтесь в окно!
Как же она надоела! Два последних дня выспаться не удавалось совершенно. Повозка ползла в гору, и спать без риска оказаться на полу, можно было бы только в гамаке, но гамака не было.
Внутреннее убранство этого дома на колесах было закреплено намертво, но мелкие предметы иногда летали. Чаще по моему недосмотру, конечно.
— Дальше пойдем верхом, — порадовал в очередной раз визитом и новостями опекун. К счастью уметь ездить на этой помеси жирафа и верблюда не входило в список обязательных умений эри.
— Я не умею, наверняка вывалюсь из седла и сверну себе шею, дорогой опекун.
Конечно, я преувеличивала свою беспомощность, животных я не боялась, да и седла выглядели надежно.
Задняя спинка была высотой почти до моей макушки, а передняя чуть выше груди. Упасть можно было только вбок. Но опекун позаботился и об этом, и мое седло снабдили пристегнутыми по бокам кожаными ремнями.
— Это для перевозки детей и дряхлых стариков, — не преминула просветить меня шепотом Тина. В ответ я лишь фыркнула, заработав уважительный взгляд своего фара.
Скорость отряда снизилась, я демонстрировала свое неумение, боязнь «высоты» и праведное возмущение изнеженной эри, подобным обращением. К сожалению, опекун, хоть и скрипел зубами, но стоически терпел мое нытье.
Местные провожатые тихо возникали в нашем лагере с приходом вечерних сумерек. Шептались о чем-то с опекуном в его шатре и так же тихо исчезали.
— Сколько нам еще так карабкаться?
— Столько, сколько мне будет угодно, эри, — опекун остановился на очередном ровном пятачке, нависшем над пропастью.
Повернулся в седле, осматривая с высоты свое растянувшееся на крутом подъеме воинство и заманчиво подставляя бок для толчка.
Жаль, что воспользоваться моментом мне не хватило духа.
— Не знала, что вы такой любитель горных пейзажей, дорогой эр Иктар.
На гору мы карабкались весь день и, судя по тропе, становящейся все уже и все более труднопроходимой, скоро настанет момент, когда нам придется спешиться. Зачем мы отклонились в сторону от цели, опекун отказывался объяснять, и я терялась в догадках. Ну действительно, не видами же любоваться с возвышенности? От Ритании мы удалялись, это я знала точно. Все это время, погружаясь в наблюдения за искрами моих подданных, я со страхом замечала, как приближается россыпь искр, а теперь она осталась в стороне. Хотя, конечно, это ни о чем еще не говорит. Прямая, возможно и самый короткий путь между двух точек, но не самый быстрый, особенно в горах.
— Я бы с большим удовольствием оставил вас здесь, милая воспитанница. В мои планы не входило тащить вас с собой сразу, — ехидно скривился опекун, — но за нами идут и идут довольно уверенно, значит, мальчишка выжил, — во взгляде опекуна промелькнула ненависть. А я потупилась, пряча вспыхнувшие радостью и надеждой глаза.
— Очень надеюсь на это. Иначе, если с Саем что-то случится, первое, что я попрошу у всех своих женихов, и реальных и мнимых это ваша голова, дорогой родственничек.
— Придержите язык, юная эри, — тоном строгого учителя рявкнул опекун, — вы не в том положении, чтобы испытывать границы моего терпения на прочность.
Это я и сама понимала. Но пугающие скачки настроения и постоянное напряжение действовали на меня именно так. Выплескиваясь агрессией и раздражительностью на окружающих.
Заночевали мы в большой пещере. Даже животных загнали внутрь. Меня уложили на пахнущие мокрой шерстью седельные подушки прикрытые покрывалом, в ногах калачиком свернулась Барита.
