Шлепки босых ступней о паркет.
Тихое дыхание.
Мне кажется, сейчас, я слышу, как бьется ее сердце. Громко и часто. Еще немного и выпрыгнет, разворотив грудную клетку.
Она ложится рядом без слов.
Чувствую ее прижимающуюся к моей груди спину. Огибаю рукой хрупкое тело, положа ладонь на подушку.
Ксюша сжимает мои пальцы и придвигается еще ближе.
В нос ударяет запах ее фруктового шампуня. Что-то яблочное.
— Спокойной ночи.
Он шепчет, а я чувствую, как на мою руку стекают ее слезы.
Прижимаю к себе крепче. Пара секунда. Проходит несколько мгновений, прежде чем я разворачиваю ее к себе лицом.
Губы в губы.
Чувствую ее дрожь, и то, как прохладные ладошки обвивают мою шею.
Она ревет взахлеб, прижимаясь все сильнее.
— Я скучала. Я так по тебе скучала.
84
Ксюша
Это не поддается объяснению. Щемящее чувство. Сердце просто крошится на кусочки.
Тепло обволакивает тело.
Ловлю его губы. Мне так этого не хватало. Объятий. Поцелуев. Его рядом.
Наверное, с моей стороны это был довольно смелый шаг, спуститься в гостиную. Каждая ступенька давалась с трудом. Пульс зашкаливал. Минуты назад, я сидела в комнате и не могла найти себе места, ходила из угла в угол, в миллионный раз прокручивая нашу встречу.
Кривую. Неправильную. Эти мысли обжигали. Плавили рассудок.
— Денис, — шепотом, куда-то в его шею, — прости. Я так не хотела. Я просто растерялась, сегодня, когда ты пришел. Я просто не знала, как мне себя вести.
Соколов практически не слушает, снова целует. Его энергетика поглощает мое существо.
— Было так страшно. Без тебя.
Жар окутывает. Языки нашего общего пламени переплетаются.
Все вокруг становится неважным. Ночь со свойственной ей темнотой, сжирает все плохое. Убивает эту обоюдную боль.
Снова хочется расправить крылья.
Я тону, теряюсь в этих ощущениях, жадных прикосновениях. Поцелуях.
Тело горит огнем. Становится влажным и липким.
Нет больше ничего. Только я и он.
Ночь кажется бесконечностью, которой слишком мало.
Нет разговоров. Нет слов.
Есть только сумасшедшие чувства, что вновь и вновь вырываются наружу. Подчиняют себе.
Утро наступает слишком быстро. За окном медленно светлеет. Мы лежим друг к другу лицом.
Мой взгляд блуждает по его телу. Денис изменился, это бросается в глаза. Это не внешность, вовсе не она. Это исходящая от него энергия, взгляд. Более суровый. Стальной.
В нем больше не проскальзывает привычного мне сарказма или улыбки.
Сложно.
Знакомиться заново сложно.
То, что было ночью, растворяется под гнетом дня. Тает на морозном солнце.
— Я приготовлю завтрак, — поднимаюсь на ноги, очень быстро натягивая пеньюар, словно Соколов ни разу в жизни не видел меня голой. Словно этой ночью мы не сходили друг от друга с ума.
Спешно поднимаюсь в детскую. Кир еще спит.
Переодеваюсь в спортивный костюм и возвращаюсь на кухню. Денис сидит на диване, разговаривает с кем-то по телефону. Он моментально ловит мой взгляд, стоит мне появиться в зоне его видимости. Обжигает.
Кожа покрывается крупными мурашками.
Быстро жарю яичницу, а у самой трясутся руки. Неужели все это правда? Неужели больше не будет ожиданий, слез и дикого страха? Не будет бессонниц, кошмаров, снотворного и панических атак?
В дверь звонят. Слышу, как Денис идет в прихожую, откуда почти сразу, доносится надрывный плач Дарьи Георгиевны.
Сердце сжимается от этих звуков.
Выключаю плиту и решаю, что им нужно побыть вдвоем. Проскальзываю наверх. Бужу сына.
Мы умываемся, чистим зубки и переодеваемся в домашний костюм. Обычный утренний ритуал.
Когда шагаем по лестнице, Кирилл настоятельно хочет проделать это сам, крепко вцепившись в мои ладони, краем уха слышу разговор Дениса с мамой.
— Тебе нужно брать все в свои руки. Папа не для Миши свою империю строил. А для тебя, ты его внук!
— Я знаю…
— Ты хочешь, чтобы все это развалилось? Денис, пойми…
— Мама, у меня сейчас не то состояние и настроение, чтобы что-то решать.
Дарья скользит по мне взглядом и поджимает губы.
— Ладно, прости. Я действительно тороплю события, — Дарья Георгиевна широко улыбается, — а кто это ту у нас? Бабушкин любимчик, — тянет к Киру руки, и малыш начинает смеяться.
Денис же слегка подбирается. Я только сейчас понимаю, как ему тяжело.
Он видит Кирюшку не на фотках, впервые. Вчера малыш спал. Это было немного другое. Сегодня он столкнулся с ним лицом к лицу. Даже и представить не могу, что он чувствует…
— У меня сегодня несколько встреча по работе, — нервно тру пальцами спинку дивана, — будет здорово, если Кирюша останется с тобой, — обращаюсь к Дену.
Наверное, этот его взгляд я не забуду никогда.
— Дарья Георгиевна поможет, конечно, — решаю за женщину, уверенная, что та не откажет.
Соколов медлит. Внимательно смотрит на сына. Кивает.
На моих губах появляется улыбка. Это еще один шаг. Крохотный, но важный.
— Супер. Завтрак на столе, а я пока переоденусь.
Оставив всех внизу, быстро придаю себе нормальный вид.
Втихаря крадусь к двери, чтобы Кирюша не видел, что я ушла и не устроил истерику. В последнее время, наши с ним расставания стали происходить более болезненно. Мне и самой временами хочется зарыдать, когда я вижу его крокодильи слезы, перед уходом.
Денис идет за мной следом. Подает шубу. Прижимается плечом к двери, убирая руки в карманы джинсов.
