Глава 24
Он так сильно ударился коленом, что даже вскрикнул. И тут же услышал шепот Ренн:
— Торак! Ты жив?
— Да вроде бы… — ответил он.
Но дело обстояло совсем не так хорошо: лишь крошечный ледяной выступ удерживал его от падения в бездну и неминуемой гибели.
В полутьме он все же сумел разглядеть, что упал в узкую трещину — раскинув руки, он легко мог коснуться обеих ее стен. Далеко внизу слышался шум талых вод. Похоже, там мчался бурный поток. Значит, ледяная река все-таки поглотила его… Как же теперь выбраться отсюда?
Ренн и Волк смотрели на него сверху. Ему казалось, что до них не более трех шагов. А может, и все тридцать.
— Зато теперь мы знаем, куда делись талые воды, — сказал Торак, изо всех сил стараясь держаться мужественно и спокойно.
— Ничего, ты не так уж глубоко провалился, — попыталась утешить его Ренн. — И даже ничего не уронил.
— И лук при мне, — подхватил он, надеясь, что голос его звучит не слишком испуганно. — И Нануак.
Действительно, мешочек из кожи ворона по-прежнему висел у него на поясе.
А вдруг он не сумеет выбраться? Навсегда останется в этой ледяной трещине, и Нануак будет похоронен здесь с ним вместе… а без Нануака нет ни малейшей надежды когда-либо уничтожить проклятого медведя. Значит, Лес будет приговорен к смерти; все живое в нем погибнет только потому, что он, Торак, не смотрел себе под ноги…
— Торак! — прошептала Ренн. — С тобой все в порядке?
Он хотел сказать «да», но вместо этого лишь невнятно каркнул в ответ.
— Не надо так громко! — испуганно выдохнула Ренн. — Новая лавина может обрушиться… или… твоя трещина возьмет и закроется…
— Вот спасибо! — пробормотал Торак. — Хорошо, что предупредила!
— На, попробуй за него ухватиться.
Ренн, опасно свесившись через край, опустила в трещину свой топор, крепко привязанный за топорище к ее запястью.
— Тебе меня не поднять, я слишком тяжелый, — возразил Торак. — Я просто стащу тебя вниз, и мы оба упадем…
«Упадем, упадем!» — эхом подхватили льды вокруг него.
— А ты не можешь как-нибудь взобраться повыше? — спросила Ренн; голос ее явно начинал дрожать.
— Я бы попробовал, — горько усмехнулся Торак, — если б у меня были когти. Как у росомахи.
«Когти, когти!» — пропел лед.
И у Торака возникла идея.
Очень медленно, страшно боясь соскользнуть с узенького выступа, он осторожно снял заплечную корзину и отыскал в ней оленьи рога. Рожки принадлежали тому самцу косули, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Они были короткие, но довольно острые. Если ему удастся привязать их к рукам, то, может быть, он сумеет вырубить во льду ступеньки и как-то вскарабкаться наверх.
— Что ты собираешься делать? — спросила Ренн.
— Сейчас увидишь.
Времени объяснять не было. Ледяной выступ под ногами с каждой минутой становился все более скользким, да и ушибленное колено сильно болело.
Сняв рукавицы, Торак вытащил остатки сыромятных ремешков и с их помощью привязал рога к запястьям. Это оказалось невероятно сложным делом — пальцы совершенно онемели от холода, и пришлось пустить в ход зубы. Наконец Тораку все же удалось затянуть узлы на кожаных ремешках.
— Придется немного поцарапать этот замечательный лед, — сказал он Ренн. — Надеюсь, ледяная река ничего особенно не почувствует.
Ренн не ответила.
Конечно же, почувствует! Но разве у них есть выбор?
От первого удара ледяные осколки так и посыпались в пропасть. Даже если ледяная река боли и не почувствовала, то звон этот наверняка услышала.
Оскалившись, Торак заставил себя ударить еще раз. Снова посыпались осколки, за которыми последовало гулкое эхо.
Но лед все-таки был очень твердым, а замахнуться топором Торак не решался, опасаясь, что соскользнет с уступа. Он рубил и царапал стену оленьими рогами, и ему удалось все же вырубить четыре неровные зарубки на расстоянии примерно в локоть одна от другой. Зарубки кончались на такой высоте, до которой он сумел дотянуться, и были пугающе мелкими, менее чем в палец глубиной, и не было никакой уверенности, что они смогут выдержать его вес. А вдруг, когда он поднимется на одну из этих ступенек, она возьмет да и рухнет, а он полетит в пропасть?
Сдвинув топор за спину, Торак правой рукой дотянулся до вырубки у себя над головой и изо всех сил вонзил в лед острый конец рога. Рог глубоко вошел в лед и сидел там, похоже, довольно крепко. Тогда Торак осторожно поставил сперва левую ногу, а потом и правую на первую ступеньку, расположенную чуть выше основного выступа.
Но заплечная корзина и лук, как оказалось, сильно тянут его назад. В отчаянии Торак прижался лицом ко льду, стараясь восстановить равновесие.
Волк тихо взвизгнул, призывая его поторопиться; сверху прямо Тораку в лицо посыпался снег.
— Отойди! — сердито прошипела волчонку Ренн.
До Торака донеслись звуки какой-то возни — видимо, Ренн оттаскивала волчонка от щели за шиворот, а тот обиженно рычал.
— Еще чуть-чуть, — сказала Ренн Тораку. — И не смотри вниз.
Слишком поздно она это сказала! Торак уже успел туда глянуть, и у него так закружилась голова, что он чуть не упал в поджидавшую его бездну.
Преодолев приступ головокружения, он попытался подтянуться к следующей ступеньке — и промахнулся, нечаянно выломав оленьим рогом кусок льда, который задел его и чуть не прихватил с собой. Он попробовал снова — и на этот раз рог вонзился в лед сразу и крепко.
Медленно, осторожно Торак согнул правую ногу, нащупал ею следующую ступеньку, на локоть выше предыдущей, и перенес на нее всю свою тяжесть, и тут вдруг правое колено дрогнуло и стало предательски подгибаться.
«Ничего, все отлично, ты молодец, — уговаривал он себя. — Просто не стоило переносить всю тяжесть тела на больную ногу — ты что, забыл, как сильно ударился ею при падении?»
— Меня разбитое колено подводит, — задыхаясь, сказал он Ренн. — Совсем не держит. Я не смогу…
— Да нет, сможешь! — почти сердито ответила Ренн. — Постарайся дотянуться до последней ступеньки, а там я тебя перехвачу…
Плечи жгло от напряжения; казалось, в заплечный мешок наложили камней. Торак резко потянулся вверх, и правое колено опять опасно подогнулось. Но тут он почувствовал, что Ренн ухватила его за ремень заплечной корзины и тянет вверх; потом ей удалось схватить его за руку, и наконец с ее помощью он выбрался из трещины.
Совершенно обессилевшие, тяжело дыша, они несколько минут полежали на самом краю пропасти, затем с трудом отползли подальше, встали, отошли от ледяных утесов в сторону и рухнули в легкий глубокий снег. Волк, решив, что это такая игра, принялся скакать вокруг, улыбаясь во всю свою волчью пасть.
