Меня окатывает страхом, словно кипятком от того продолжения мысли, которое она не произносит вслух.
— Это ты мне чем сейчас угрожает, прости? — оскаливаясь я.
— Да не угрожаю я, — устало. — Успокойся. Отпусти, — дергает головой, вырывая из моих пальцев подбородок.
Я не знаю, что сейчас надо говорить. Меня потряхивает… Потому что… В той войне за Настю, что я хочу устроить, её история скорее всего всплывёт. Не по моей инициативе. По его. И она не имеет права ставить меня перед таким выбором. Она должна быть готова играть в одной команде. Иначе мы с ней проиграем.
Меня неожиданно сносит. Потому, что сли она не в моей команде, мне эту игру с Муратовым начинать нельзя!.. Потому что ей не пятнадцать, вены в ванной резать для привлечения внимания она не станет, у нее ствол внизу, в столе. А это опасная херня в минуту отчаяния для решительного человека. А Настя решительная гордячка. Сломаем, как начнём в разные стороны тянуть. Она уже почти сломана!
Что делать?!
Качаем дальше… Слетай уже куда-нибудь! Реви давай… рассказывай!..
Медленно наматываю ткань ее юбки на кисть. Рывок! Ткань с треском отрывается от пояса под вскрик.
Перехватывая у талии ткань дорываю, распахивая юбку.
Белые чулки… на пажах… кружевная резинка… полупрозрачные стринги…
Сглатываю ком в горле… и тлею от ревности!
Ее колени соединяются. С усилием развожу.
— Не надо. Пожалуйста.
Нет. Так я не смогу её раскачивать. Её уже так раскачивали. Потому что не сопротивляется, не возмущается… И кроме отвращения ни одной эмоции. С этих качелей её уже скидывали. Я так не буду!
Силой затаскиваю к себе на колени, вжимаю в стену. И дышу ей в шею, пытаясь совладать с собой. Отстраняюсь, не решаюсь целовать её в губы. Поправляю пряди, упавшие на лицо… обрисовываю пальцем её бровь… скулу…веду под пухлой губой…
Отворачивается.
— Ты знаешь, я в тебя с первого взгляда влюбился. Там на перроне. Не знал как подойти… поезд же недолго стоит. Букет… это… купил. А тебя уже нет.
Обвожу её точеное ушко.
— Он правда был для меня?… — растерянно.
— Мхм… В поезде…
Веду пальцем вниз, останавливая его на бьющейся венке, на шее.
— Секс там… всё понятно… дело же не в нём. Просто человек вдруг оказывается родным. Твоим! И будущее, как пазлы вдруг начинает складываться в картину. Из чувств, событий… Она рисуется, ты это проживаешь все и понимаешь, что да. Вот оно. Тебе туда. Наконец-то понятно ради чего всё, и чего ты хочешь. Ты его — это будущее — присваиваешь. Оно разрастается у тебя в груди наполняя смыслом и предвкушением счастья. Приживается там. У нас такое чудесное будущее, Настя…
Закрывая глаза, отрицательно качает головой.
— И сейчас… ты это будущее хочешь у нас отнять. Вырвать из меня с мясом. И из себя… Потому что не доверяешь мне.
— Уходи… Не трогай меня… не хочу никого… — слёзы текут.
— Хорошо. А записи у меня нет. Не переживай. Хоть я и догадываюсь, что там. Но я хочу, чтобы ты рассказала сама.
— Уходи.
Закрывая глаза сжимаю покрепче.
— Пять минут мне дай… и уйду.
Уйдёшь, майор?…
Глажу по шелковым волосам, целую пальцы.
— Я люблю тебя. Что хочешь делай с этим… Я тебя люблю… — наполняясь чувствами, шепчу ей в ушко. — Прогонишь — уйду… насиловать и шантажировать как Муратов не буду.
Губы скользят по ее коже.
— Девочка моя…
— Время, майор, — колотит её в моих руках. — Обещал — уходи.
Киваю. Прижимаюсь губами к переносице. Отпускаю.
Задерживая дыхание, чтобы не порваться сейчас от её решения, выхожу за дверь…
Глава 20. Шаг навстречу и «игла»
Спускаюсь по широкой винтовой лестнице. С каждым шагом мои нервы натягиваются. Как будто я оставил пару самых важных органов там наверху, и если еще сделаю шаг, то они оторвутся к черту. А я загнусь от боли. В груди.
Как уйти-то?…
Но я мысленно толкаю себя в спину, заставляя делать еще шаг и еще.
Дальше ты должна сама сдвинуться. Хоть немного… один шаг! И я подхвачу тебя, родная.
На последней ступеньке застываю.
Давай, Настя… Я знаю, что я тебе нужен не меньше, чем ты мне.
Раз…
Два…
Три…
Четыре…
«Настя… — уговариваю я ее про себя. — Давай, ты же эмоциональная… ты живая… пусть это будет сильнее страха и брони.»
Пять…
Шесть…
— Серёжа!..
Слышу, как бежит сверху. Разворачиваюсь и ловлю её, отрывая от пола.
— Да!.. Молодец… — зацеловываю её лицо. — Умница… Всё правильно!..
Впиваюсь в её солёные от слёз губы. От облегчения в груди взрывается, и я словно сбрасываю с плеч тонну придавившего меня груза.
Скользя ладонями по чулкам, сжимаю её практически обнажённую попку.
Присвоить! Еще раз! Пока она на эмоциях и вся моя. Очухается — опять попробует дать заднюю.
Вдавливаю ее в стену, раздвигая коленом бедра. Не позволяя сказать ни слова, кусаю губы, вворачивая язык ей в рот. От оглушающих долгожданных эмоций крыша моя улетает.
Ее пальцы жадно цепляются за мои плечи, скользят по шее, коготки впиваются в затылок, выбивая из меня фейерверки ощущений.
Мы неистово стискиваем друг друга, наверное, оба осознавая, что у нас мгновение на эту страсть. А потом снова всё до краёв заполнят обстоятельства. И будет опять тяжело. А сейчас всё легко, правильно, на отключке мозгов.
— Серёжа… — срывается ее умоляющий голос на шёпот, звуки теряются…
Мне так горячо и сладко! От того, как она называет меня по имени. Я, блять, кончаю от этого!
Её припухшие губы дрожат на моих.
Дергаю вниз молнию на ширинке, и зажав в руке член, двигаю им по ее губкам, едва прикрытым тонкой кружевной тканью. Поднимаю её бедро выше.
Соприкасаемся языками, её — порхает ласково, как крылышки бабочки, а мой вдавливается в нежный рот. Я хочу её трахать… везде… одновременно… слиться с ней… пометить… присвоить!..
Мокрый перешеек трусиков скользит в сторону.
Кусая в основание шеи, не щадя, врезаюсь в неё снизу, растягивая и втрамбовываясь.
От ее хриплого крика темнеет в глазах и сводит пах от накатывающих предоргазменных ощущений.
Головку сдавливает влажностью. Скользко… туго… горячо…
Я двигаюсь медленно, поднимая её лицо и заглядывая в глаза. Всё плывёт…
