— Потому что… если ты сам утонул… то не надо топить других, наверное. Такого права ни у кого нет.
— Зольникова своего пожалела? Дура… У него таких как ты!.. Он тебя трахал, а параллельно еще мою телку, что я ему подложил. Не побрезговал, ни одной из подстилок! На него меня променяла?! Глупая баба!! — сжимает моё лицо еще больнее. — Я же его не хотел убивать, Настя. Ну почему ты такая тупая дура?! — в ярости припечатывает меня затылком об стену.
Я даже почти не чувствую боли, всё просто немеет и кружится снова. Только щека начинает гореть. Меня отключает на несколько мгновений.
— Настя! — трясёт меня. — Настя!.. Настя!!!
Прижимает к себе. Я тону в его тихой неподвижной истерике.
С трудом открываю глаза. Замечаю, что ему плохо.
Он отталкивает меня с рычанием, злясь еще сильнее. Скатываюсь с его колен на гранитный пол.
Мой телефон звонит в кармане. Это с работы…
В каком-то шизофреничном спокойствии, я ставлю его на громкую и отвечаю.
— Да. Барковская.
— Настасья Андреевна, у нас тут катастрофа! Григорий Васильевич с симптомами. Едва на ногах стоял — госпитализировали. Выйдете, пожалуйста, как можно быстрее!
— Конечно. Я буду.
— Чего ты будешь? — рявкает Глеб. — Ты никуда не поедешь? Я тебя не отпускаю, Настя. Тонуть будем вместе.
— Ну я же блядь… подстилка… зачем тебе? Ты же можешь взять любую!! Любую, которую захочешь. Еще и за честь сочтут…
— А я захотел тебя! Представляешь! — снова впадает в истерику. — Захотел и взял!!! И ты — блядь, да. Но ты моя блядь. И так это и останется. Уяснила? Не захотела женой быть, будешь подстилкой. Рабыней будешь! Будешь делать всё, что скажу!!
— А ты меня ведь еще до того полкана захотел… да?
В моем помутненном сознании носится какое-то ощущение, что я поняла, что-то важное. Но я слишком хочу спать и мне так плохо, что я не могу уловить конец этой нити.
— Замолчи, Настя. Не буди во мне зверя! Удавлю… Как Рогожин свою Настасью Филипповну удавил
[1], так и я тебя удавлю. И сам в петлю влезу!
— Господи… — закрываю разбитое лицо. — Давай, завтра, Глеб. Мне сегодня на работу надо? А завтра — пожалуйста. Сама приду… Дави… устала я.
— Нет… — злая ухмылка. — Сначала, ты своего любовника подформатируешь. Может, и рано нам пока в петлю. Я еще поборюсь. А не отформотируешь, я дам сигнал своим людям, они его несчастным случаем уберут.
— Ладно, — сглатываю я. — Сделаю, как скажешь… Хватит убивать людей.
Глеб срывается с места, едва добегая до уборной. Я слышу, как его выворачивает.
Всех отформатирую… заебали вы меня, сил нет. Ложусь горящей опухшей щекой на холодный пол. Закрываю глаза. Надо ждать…
Глава 35. Страшное заведение
Открываю ноутбук, пальцы на автомате набираю пароль. У меня двойная защита. Следом за паролем прикладываю палец к сенсору.
Несколько суток он был не со мной, поэтому первое, что я делаю, проверяю не шарился ли кто-нибудь в моих документах.
Палец мой могли и приложить, пока я был в коматозе, а пароль взломать.
Папка с «фото злоумышленника» пуста, но это любой юзер за собой почистит. Здесь поинтересней ловушка есть. Бук требует пароль каждые полчаса. И чтобы его взломать, как не крути, но ты должен загрузить хакерский софт. А это только через порт флешки. И у меня есть программа, которая фиксирует каждый контакт с новой флешкой. Новая, написанная нашим программистом, замаскированная под файервол. И данные она сохраняет в скрытую системную папку с виндой. Если ты не знаешь, что искать, ты ее не найдёшь. Ввожу еще один пароль, чтобы увидеть все скрытые папки. Нахожу из пары сотен нужную. Проверяю… Есть! Порт использовался несколько раз. С моим компьютером кто-то поработал…
Раздраженно стучу пальцами по панели.
На рабочем столе отчет по Гузову и Муратову. Запускаю. Внимательно вчитываюсь, доедая бургер и принимаясь за яблоки.
Исключительно для того, чтобы оживить память. Верить написанному «мной» теперь нельзя. Все концы спрятаны в воду.
Снаряд им что ли в отдел захерачить? Беспредельщики. Короче. Нужно писать служебную на замену руководящего состава службы безопасности в филиале Владикавказа до выяснения. И запрос видео с камер, как я «упал». Если видео не существует, то служебное расследование покушения. Недоказуемо практически. Если только Настя не даст показания. А показания у меня дадут все и Настя и Таня… И все, кто в этот день мелькали на камерах учреждения. Все дадут!
С Татьяной мне все понятно. Утка подсадная. С Настей мне ничего не понятно. Голова спорит с сердцем. Головой понимаю — наверняка игрок другой команды. Сердцем — не верю. Не бывает таких игроков… Раздвоение личности — не иначе.
Смотрю на ее яблоко. Красивое, блестящее, тщательно вымытое. И вспоминаю, как она руки мне целовала.
Трахаются вот запросто — легко, а руки спящему не целуют. Мутила там что-то с капельницей. В мою пользу или нет? Тоже неоднозначно.
Ох, Настя!
Что ты там Муратову своему обещала, что я «не вспомню»?.. Я тебе не вспомню… Зараза!!
Открываю приложение для звонков, набираю Серёгу. «Доступ к сети ограничен». Осматриваю ноутбук. Модема нет!
Выхожу из палаты, ища взглядом Настю.
— Зайдите с палату, у нас карантин, — подхватывает меня под локоть незнакомая медсестра. Освобождаю руку.
— Мне нужен пароль от вай-фай.
— Пациентам не положено… Вернитесь в палату.
— Я майор службы безопасности.
— Кого у нас тут только нет! — вздыхает она. — И майоры и генералы и фельдмаршалы. Вернитесь в палату.
— Так, девушка! — взрывает меня. — Насколько я знаю, нахождение в подобных учреждениях — дело добровольное. Верните мне мои вещи прямо сейчас. Я хочу данное учреждение покинуть.
— Только после выписки врача.
— Где врач?
— Главного врача нет. По протоколу выписать пациента может только он. Может, вы агрессивны и находитесь на принудительном.
— Я неагрессивен. Но уже от этого недалёк. Я здесь с амнезией, а не с психическим расстройством. Посмотрите в мою карту.
— Я не врач. Не могу Вам ничем помочь. Вернитесь в палату.
— Вызовите главного врача. Скажите майор Зольников требует.
— Леша-а-а!! — окрикивает она санитара. — Помоги пациента до палаты довести.
Бугай, стоящий у одной из каталок разворачивается.
