Одно резкое движение, толчок, Ян заполняет ее полностью, громко выдыхает, сдавливая до боли плечи. Он так и не разделся полностью, не мог ждать, как только увидел Киру в открытых дверях. Такая растерянная была, но смотрела с укором, халат прилипал к мокрой коже, она и сейчас у нее влажная, снова запах тех цветов дурманит разум. Он уже въелся в подкорку, растекся ядом по всему телу.
Толчок, второй, третий.
Она стонет, так громко и сладко, что закладывает уши, или это кровь шумит. Входит глубоко, замирает, снова целует, голодный, как наркоман, дорвавшийся до своей дозы. А думал, что соскочил, дурак наивный.
Не хочет торопиться, делает еще несколько толчков, но выходит, спускаясь вниз, не давая Кире опомниться. Целует уже там, между ног, так же горячо, у самого член пульсирует, но он хочет ее всю. Кира кусает ладонь, выгибает спину, так близка к своему оргазму, внутри все пульсирует и сжимается.
— Ян… боже… боже… даааа… аааа.
Кончает, словно озабоченная нимфоманка, на губах Яна, чуть не теряя сознание. Это чертовски охренительно, Кира прекрасна в своем удовольствии. Снова движение, Ян переворачивает ее, слизывая с губ влагу. Встает на кровать коленями, прислоняет спиной к своей груди, накрывая грудь ладонями, сжимая соски, опуская на член, двигаясь, врезаясь в еще пульсирующее от оргазма влагалище девушки.
Кира не знает, сколько прошло времени и сколько поз они сменили, голова шла кругом, по спине бежал пот, по бедрам текли ее соки и сперма Яна. Он кончал, сжав до скрипа зубы, запрокинув голову, но не остановился, а продолжал толчки.
Это был другой Ян, не тот страстный мальчик, который не давал Кире покоя ночами, это был уже мужчина, он брал, что хотел. Брал на грани боли и грубости, но так, что хотелось плакать от удовольствия. Имел жестко, требовательно, подчиняя своим желаниям. Дикий, необузданный, почти неуправляемый.
Мышцы ног сводило, Кира уже стояла на коленях, прогнув спину, принимая член Яна так глубоко, как могла, сжимая до боли в пальцах простынь. Ян, наконец, снял с себя всю одежду, входил резко, насаживая на свой член, он словно и не кончал, комнату наполнили звуки, стоны, хрипы, запах секса.
Кира снова дергается в его руках, он чувствует, как она сжимает его изнутри, как сдавливает до боли мышцами влагалища, провоцируя оргазм. Сперма толчками вырывается наружу, Ян кончает, в голове снова шум и стоны Киры.
Тяжело дышит, опускаясь на кровать боком, прижимая девушку к себе, накрывая грудь ладонью, чувствуя, как стучит ее сердце в унисон с его.
Кира провалилась в густую темноту, выжатая, опустошенная после оргазмов, которым она потеряла счет. Темнота обволакивала, затягивала, но вот ее словно подхватили на руки и подбросили вверх. Тело ничего не чувствовало, только невесомость, легкость и невероятную свободу.
А проснулась одна, от звонка подруги, которая наверняка начала накручивать себя, думая, что она начнет накладывать на себя руки после встречи с Кельманом-младшим. Кира так и не рассказала ей всего, что было, как все было, не могла, не хотела. Не хотела слушать советы, Светка обязательно полезет на амбразуру с красным знаменем качать права, сделает только хуже себе. Не надо, это ее война.
Кира снова посмотрела в потолок, горько улыбнулась. Он ушел, просто встал и ушел, убежал, как от прокаженной. Точнее, от новой попытки срыва, которая ему не нужна. А она снова дала собой попользоваться, как в туалете, только уже по полной программе. Но они вдвоем нуждались в этом, некое прощание, секс, как не поставленная год назад точка. Жирная такая точка, и уход Яна, объясняющий все, кричащий, разрывающий сознание.
Она позволила.
Да он и не спрашивал.
Но все равно позволила.
В последний раз.
Встала, легко добежала до ванной, в голове ни одной мысли, вытрахали все. Хорошая терапия, надо будет воспользоваться потом, когда совсем станет хреново. Как говорится: клин клином вышибают? Облокотилась руками о кафельную стену, было такое чувство, что ее сломали снова, как спичку, как его папашка год назад. Только тот ломал словами, а Ян — действиями.
Но сейчас она ничего того, что было с ней раньше, не повторит.
Глава 36
— Ты выглядишь прекрасно.
— Не смущай меня, я тысячу лет не надевала такие платья, туфли, не укладывала волосы и не делала макияж.
— Путь хоть две тысячи лет, ты очень соблазнительная.
Кира аккуратно приподняла подол атласного, черного цвета платья в пол, оно как специально ждало своего часа, висело в шкафу с этикеткой. Ткань приятно облегала, тонкие бретели с мелкими жемчужными бусинами, разрез до середины бедра. Ничего лишнего, только цепочка на запястье и длинные серьги. Распущенные волосы плавными волнами лежали на одном плече, высокие каблуки, маленькая сумочка, красивый макияж, яркие глаза и сочные губы цвета спелой вишни.
Кира минут пять просто стояла у зеркала и рассматривала себя. Ян практически не оставил следов на ее коже три дня назад, аккуратный какой стал, усмехнулась, вскинула голову. Сегодня она будет веселиться, сегодня ни одна падла не испортит ей настроения, а завтра она проснется с больной головой от выпитого алкоголя, поедет на работу и положит на стол шефу уже написанное заявление об увольнении.
И ей плевать, как сильно он будет орать, билет заказан, ее ждет жаркий Крым, родители, сестра и ласковое Черное море. Гори здесь все огнем, она целый год оплакивала свою любовь и потерю, горела в этом огне сама. Хватит. Несколько дней назад она все поняла, странно, что для этого нужна была лишь одна встреча.
— Что за мероприятие нас ждет? Ты не сказал.
Михайлов так и держал Киру за руку, стоя у автомобиля, глаза добрые, бородка стильно пострижена, красивый, по фигуре черный костюм. Красивый мужчина, именно мужской красотой, сильные руки, широкие плечи, за которыми точно, как за каменной стеной. Счастливая будет та женщина, которую он полюбит.
— Светский раут, соберутся шишки города и области.
— Андрей, можно вопрос?
— Тебе можно все.
— Почему ты не приглашал меня никуда раньше?
