Но на самом деле за них многие еще цеплялись – и будут продолжать это делать в обозримом будущем. Принц Адриан оказался хорошим дипломатом, но даже ему не удается всегда сглаживать острые углы. Вначале, под давлением требований и убеждений Нарата, совет эйров согласился принять требуемый закон – запретить браки чистокровных, чтобы наиболее безболезненно убрать дисбалансы, однако недовольных таким решением было предостаточно. У эйров как будто ничего и не забирали, но сам факт, что кто-то осмелился ставить им условия, вызывал огромное количество конфликтов. Политика оказалась настолько хитрым и грязным делом, что я самой себе поражалась – и как я могла думать, что подобное потяну? Голоса в совете покупались за должности, приходилось идти на уступки, угрозы и скрытые манипуляции. Но изменения стали неизбежными, когда пал последний серьезный бастион – Седат Дикран. Он умен, но привык к ощущению собственного могущества, потому переговоры с ним заняли довольно много времени. В конце концов грозный эйр принял решение: если мир изменился до неузнаваемости и этот процесс уже не остановить, тогда Дикранам и возглавлять трансформации. Именно так он сухо и оповестил сначала Нарата, а потом на совете отдал свой голос за поддержку правящей коронованной династии. Вероятно, озвученная причина и была главной, но я рассматривала и другую: драконам очень, очень тяжело выступать против своей семьи, это тоже противоречит их исконной природе, а когда и единственный сын, и брат заняли противоположную позицию, то Седату пришлось изобрести для себя дополнительные резоны и перестать сомневаться.
Я считала хорошим знаком, что он все-таки пришел на нашу свадьбу. Не выглядел радостным и не рассыпался любезностями, хотя ситуация воплотила его изначальное желание нас поженить. Супруга его вообще осматривала меня с брезгливым подозрением, словно видит впервые и не восхищалась когда-то моей внешностью. Однако само их присутствие было свидетельством того, что рано или поздно все наладится.
А вот Сата на торжестве не было. Надеюсь, не потому, что ему хватило присутствия на моей полусвадьбе с его высочеством. Нашелся вполне серьезный повод его отлучке: он при поддержке Энрая Светлого спешно собирал магов по всей стране, которые раньше и не думали о поступлении на учебу. Кажется, следующий поток на колдовской факультет, объединивший магический и драконий, станет самым массовым в истории учебного заведения. Нарат все-таки сделал свою академию флагманом общественных изменений, но к ним далеко не все оказались готовы – некоторые родовитые семьи начали забирать оттуда своих отпрысков. Ректор эту проблему проблемой не посчитал:
– Переведутся в другие места, и уже скоро поймут, что нигде уровень образования не идет в сравнение с нашим. Потому ждем возвращения большинства. И я придумал новый ход конем, потому уход не стал массовым – повысил плату для драконов.
– Что? – расхохоталась я.
– Это единственное, что помогло их гордости улечься на место, – улыбнулся Нарат. – Драконы могут продолжать считать себя особенными, ведь ни один маг не потянет три тысячи золотых за семестр обучения.
Я согласилась с разумностью, но предчувствовала новое академическое расслоение: теперь будут хвастаться не тем, что учатся на драконьем, а тем, во сколько это обошлось. Хотя пока видела только положительные сдвиги. По крайней мере, в столовой сектор волков постепенно перемещался в сторону сектора ведьм, а студентки с бытового все чаще заговаривали с ястребами – счастливый романтический пример Мии их поощрил быть более смелыми. Разумеется, я вернулась на учебу. Куда ж я, без учебы-то? Не домашним же хозяйством вдруг ни с того ни с сего начать заниматься, когда им занимаются многочисленные слуги – и каждый держится за свою работу, потому я даже окно помыть стесняюсь. Решит еще кто, что ему пора искать другое место.
Первая брачная ночь у нас случилась задолго до свадьбы – не удержались, сорвались. Я той ночью от страсти чуть не свихнулась, даже не представляла, что она может быть таковой и дарить настолько немыслимое удовольствие. Для Нарата же тот опыт был скорее мучительным: он так трогательно старался сдерживаться, так невыносимо долго мучил нас обоих, что в итоге я почти умоляла его наконец-то отпустить себя на волю. И он разрешил себе стать безумным, заражая безумием и меня – заставлял захлебываться стонами, изнывать, принимать, падать без сил, но все равно желать его снова.
Данна не была наивной, быстро догадалась, отчего мы по утрам начали выглядеть счастливыми болванами с обалдевшими глазами. И, сбегая от неловкости, некоторое время предпочитала ночевать то у Дикранов-старших, то у подруг. Хотя в большом замке мы вряд ли ей могли помешать, но ей приходилось привыкать к самим этим флюидам в воздухе, которые теперь из атмосферы никуда не исчезнут. Но после свадьбы она перестала на нас так коситься – видимо, признала наше право хвататься за руки в любой возможной ситуации и как можно ближе друг к другу находиться.
* * *
А потом что-то пошло не так, как раз на каникулах перед выпускным курсом. Я даже вначале заподозрила одного знакомого ректора в нежелании выдавать мне диплом – он ведь грозился! Хотя я уже давно училась под своим именем, потому объяснение не было исчерпывающим. Зато претензий хватало:
– Нарат! Где ты?! – я неслась по коридору замка в его кабинет, где обычно его заставала в утренние часы. – Не спрячешься!
– А я прячусь? – поинтересовался муж спокойно, не отрываясь от бумаг.
– Сейчас спрячешься! Я ведь даже еще не начала! Эй, господин ректор, я с кем разговариваю?
Такое обращение я использовала теперь редко – и всегда с ироничным подтекстом, но сейчас в голосе звучала только смесь ярости с шоком. И он ответил бездумно, мгновенно подхватывая предложенный тон:
– Дикран, кто тебе сказал, что ты можешь разговаривать со мной в таком тоне?
Я подалась к столу и дождалась, когда он наконец-то посмотрит на меня.
– Нарат, а почему, интересно, наш лекарь меня только что поздравил с беременностью, не знаешь?
Он кое-как удержался от улыбки – но она мелькнула, я заметила!
– Предполагаю, потому что ты беременна. Есть другие варианты?
Я развела руками и бессильно рухнула на стул, теперь уже больше пытаясь понятнее объяснить свои эмоции:
– Я к нему с тошнотой обратилась, а он мне в ответ – это… Это как же? Почему?
– Ты точно не знаешь, как подобное происходит? – вот после этой фразы он улыбку остановить не смог.
Я опять со злобным прищуром уставилась в черные глаза:
– Так я напомню тебе, Нарат! Нашу помолвку совет эйров когда-то одобрил только потому, что ты не допустишь моей беременности, это было одно из главных условий, на которые ты тогда и согласился. А потом что произошло? Случайно забылся от удовольствия и забыл прочитать заклинание? Или твои слова тогда ничего не значили?
Он ответил, совсем не раздражаясь от моего настроения:
– А ты грозилась, что родишь мне выводок из сорока змеюк. Я подумал, что лучше пусть твои слова что-то значат, чем мои. Переживу.
