И тут поверх спины Волка он увидел плавник Охотника.
Волк еще не заметил опасности, но он был ближе к Охотнику, чем Торак, и первым попадет к нему в пасть…
Торак попытался крикнуть, предупредить Волка, но уста его не исторгли ни звука. Нет, им не спастись! И земли не видать. Вокруг только безжалостное Море. А Охотник между тем подплывал все ближе…
Нет, Торак не мог позволить ему схватить Волка! Это решение было столь же определенным, как те ледяные волны, что хлестали ему в лицо, и столь же твердым, как его знание собственного имени. Он не колебался ни секунды. Он знал, что должен сделать.
Набрав в грудь как можно больше воздуха, Торак нырнул. Двигался он, правда, с убийственной скованностью, но все же умудрился как-то проплыть под Волком, вынырнуть на поверхность и преградить Охотнику путь. Теперь Волк оказался у него за спиной, теперь у него все-таки еще оставалась надежда на спасение…
А у Торака ее больше не было, ничто не отгораживало его от высокого черного плавника. Он видел, как к нему, пенясь, катится серебристая волна и в ней — огромную тупорылую голову. Охотник стремительно приближался, и сердце Торака, казалось, вот-вот разорвется от ужаса.
Раскрылась огромная зубастая пасть, сейчас Охотник проглотит его…
Торак вздрогнул и… проснулся.
Он находился в жилище племени Тюленя вместе с другими спящими людьми. Почувствовав, что щеки его мокры от слез, Торак вытер лицо, но горечь в душе не прошла: ему страстно хотелось вернуться в тот сон, к Волку… Нет! Волк сейчас далеко, а его, Торака, вскоре отправят на Одинокую Скалу.
Несколько минут он лежал с открытыми глазами, уставившись в темноту. Над ним виднелись изогнутые китовые ребра, составлявшие каркас жилища, крытого тюленьими шкурами; эти шкуры, свисавшие почти до земли, тихо покачивались. Казалось, жилище дышит.
«Значит, тот кит все-таки меня проглотил», — подумал Торак.
Он встал и стал осторожно пробираться между спящими. Бейл тут же настороженно повернулся и приоткрыл глаз, но ничего не сказал и дал ему пройти. Что ж, они оба прекрасно знали: бежать ему отсюда некуда.
Торак, спотыкаясь, вышел в серую мглу. В вышине парили над острыми пиками гор облака, медленно стекая вниз по склонам и превращаясь в туман. Вокруг никто даже не шелохнулся, собаки и те спали.
Хотелось пить, и Торак пошел вдоль берега туда, где с утеса с грохотом падала вода и по каменистому руслу устремлялась к Морю. Здесь растительность оказалась куда более пышной, чем ему показалось вчера вечером. В траве виднелись яркие пятна желтых лютиков и пурпурной луговой герани, а вся нижняя часть утесов заросла рябинами и березами.
Тораку казалось, что племя Тюленя поступает жестоко, позволяя ему бродить по острову и наслаждаться призрачной свободой. Он чувствовал себя рыбой, угодившей в сеть: еще живет, еще плавает, но уже знает, что выхода нет.
Опустившись у ручья на колени, он зачерпнул в пригоршню ледяной воды, напился и, подняв глаза, заметил, что его давнишний преследователь притаился на противоположном берегу за валуном и внимательно за ним наблюдает.
У Торака все похолодело внутри. Ледяная вода сочилась меж пальцами, но он этого не чувствовал.
— Чего тебе нужно? — хрипло спросил он.
Существо не ответило и даже не пошевелилось. Его тело почти целиком скрывалось под спутанной гривой волос, лишь поблескивали глаза. Да еще хорошо видны были острые когти.
— Почему ты преследуешь меня? — крикнул Торак. — Скажи наконец, чего ты от меня хочешь?
Какая-то тень скользнула по камням — Торак вздрогнул, поднял голову и увидел низко летевшую чайку. Когда же он снова опустил глаза, существо на том берегу уже исчезло.
Торак с криком бросился через ручей, разбрызгивая воду, однако никого среди валунов и кустов можжевельника так и не нашел.
Нет, эта тварь ему не почудилась! Вернувшись назад, он наклонился, чтобы осмотреть камень, за которым прятался преследователь, и сразу увидел на покрывавших валун лишайниках следы когтей.
В душе у Торака поднялась целая буря. Значит, преследователь тоже переплыл Море и теперь…
— С кем это ты разговаривал? — сказал кто-то у него за спиной. Он обернулся и увидел Бейла, который подозрительно смотрел на него. — Я слышал, ты с кем-то разговаривал. С кем?
— Ни с кем, — смутился Торак. — Я… это я сам с собой.
Почему это существо последовало за ним? И главное, КАК ему удалось перебраться через Море?
И вдруг он вспомнил, что у Асрифа пропал один из узлов со шкурками лосося. Да, конечно! Пока мальчишки занимались своим пленником, эта тварь выбросила все из одного мешка и спряталась туда сама. Торака даже затошнило, когда он представил себе, как близко был от него преследователь, когда они плыли по Морю. Свернулся себе на дне челнока…
— Я тебе не верю! — заявил Бейл. — И потом, если ты действительно разговаривал сам с собой, то с чего это у тебя такой виноватый вид?
Торак не ответил. Вид у него был виноватый, потому что он и чувствовал себя виноватым.
«Что, если ты притащил эту болезнь сюда и у нас снова начнут умирать люди?» — крикнул ему вчера Бейл.
Он, конечно, и понятия не имел о том преследователе, но все равно…
Торак перешел через ручей и, мрачно глянув на Бейла, спросил:
— Где Тенрис? Мне с ним поговорить надо.
Бейл прищурил голубые глаза:
— О чем это? Он тебе помогать не станет, не надейся.
Но Торак даже внимания не обратил на его слова: у него возникла одна идея, правда довольно опасная. Но иметь дело с колдунами всегда опасно. Зато Тенрис, возможно, поможет ему избавиться от смертельно опасной ссылки на ту скалу.
— Где он? — снова упрямо спросил Торак.
Бейл мотнул головой в сторону нависавшего над Морем утеса.
— Там. Только говорить с тобой он не станет.
— Еще как станет! — возразил Торак.
Тропа, извиваясь, вела Торака вверх по крутому плечу горы, кое-где ему приходилось даже ползти на четвереньках.
Задыхаясь, он добрался наконец до вершины и оказался на узком каменистом выступе — на том самом, который, постепенно расширяясь, нависал над Морем. Ровно посредине выступа торчал гранитный валун, превращенный в довольно грубое изображение рыбы. На валуне лежала горка Морских Яиц. Рядом сидел, скрестив ноги, колдун Тенрис и что-то шептал себе под нос.
— Послушай, Тенрис, — выпалил Торак, — мне нужно тебе кое-что сказать.
— Только не так громко, — осадил его Тенрис, не оборачиваясь. — И шагай осторожней, чтобы не наступить на линии.
