Наконец Пожирателю Душ удалось оторвать руки Торака от стебля ламинарии. Он снова потащил его наверх, крепко прижимая к себе. Сплетясь, точно гадюки на пне, они спиралью всплывали к свету.
И вместе вылетели на поверхность Моря.
— Значит, ты бы предпочел убить себя? — задыхаясь, спросил Тенрис. — Как благородно! Только я тебе такой возможности не предоставлю! — По-прежнему держа Торака за волосы, он стал решительно грести к берегу, отлично управляясь одной рукой и двигаясь быстрыми, уверенными рывками.
Торак попытался укусить его за руку — и тут же получил жестокий удар в висок.
Удар на мгновение оглушил его. Он ушел под воду, а вынырнув, совсем рядом услыхал смертоносное «кушш!» и увидел огромный черный плавник. Стремительно рассекая волны, Охотник мчался прямо на них.
От ужаса у Торака онемело все тело.
Но Тенрис Охотника не замечал, ему слишком хотелось поскорее добраться до берега. Так что действовать нужно было мгновенно.
Собрав самые последние силы, Торак извернулся и связанными руками умудрился сорвать с шеи Пожирателя Душ магический амулет, скрывающий его от врагов.
Тенрис что-то изумленно прорычал и на мгновение несколько ослабил хватку. Этого Тораку вполне хватило: он что было сил лягнул колдуна и тут же отплыл подальше, чтобы тот не смог сразу схватить его.
Тенрис бросился за ним и тут увидел наконец Охотника. Рука его невольно потянулась к заветному амулету, ногти царапнули обнаженную кожу, и он потянулся к Тораку, чтобы выхватить у него амулет. Но Торак успел увернуться и, высунувшись из воды, зашвырнул магический предмет в пенные волны. Тенрис что-то гневно крикнул и нырнул, надеясь поймать амулет, но тот уже пошел ко дну.
Теперь оба они были полностью во власти Охотника, и никто не мог им помочь.
Торак успел заметить, как Сломанный Плавник подныривает под них, высоко взметнув столб пены и брызг, а еще краем глаза он увидел какую-то лодку, стремительно плывущую к ним, — да только ни одна лодка на свете не успела бы добраться до них вовремя….
Но в последний момент Охотник вдруг резко свернул, окатив Торака водой, и устремился к Тенрису.
Торак с изумлением увидел, каким спокойствием дышит изуродованное лицо Пожирателя Душ, обращенное навстречу своей судьбе в облике несущегося прямо к нему огромного кита.
В последний миг Тенрис все же повернул голову и посмотрел Тораку прямо в глаза.
— Спроси Фин-Кединна о своем отце! — крикнул он. — Заставь его рассказать тебе правду… — И исчез в серебристом кружении водяных струй.
До Торака донесся его ужасный вопль, который тут же оборвался, — и огромные челюсти утащили Пожирателя Душ в морские глубины.
Глава тридцать четвертая
Огонь на Утесе уже догорал, и серый дым поднимался к небесам, когда легкая лодочка причалила к берегу.
Бейл взвалил лодку на голову и понес ее к стойке, оставив Ренн и Торака у самой воды. Ни один из них не произнес ни слова, пока они тащились по берегу до ближайшего жилища.
Ренн тщательно вытерла со своего лука водяную пыль, повесила его на балку и прошла внутрь — поискать еды.
Торак принес немного плавника из сложенной поодаль кучи и принялся разжигать костер. Его трясло от холода и нервного напряжения, зато Море полностью смыло у него с груди метки, нанесенные Тенрисом. А вот метки, оставшиеся в его душе, просто так смыть было невозможно.
Ему хотелось все рассказать Ренн: о том, что случилось на Утесе; о том, что у него блуждающая душа, но все эти события были еще слишком свежи в его памяти, и он сказал лишь:
— Ты прости меня. Я ведь действительно подумал, что ты больна. Ты и выглядела больной.
Ренн поставила миску на землю и села с ним рядом.
— Да ладно, — сказала она. — Я-то думала, что ты вообще умер. Похоже, мы оба ошибались. — Она подтолкнула к нему миску. — Я нашла немного китового мяса. А вот ягод можжевельника, боюсь, тут не найдется. Но ничего, и так совсем неплохо, по-моему.
Оба посмотрели на миску, но ни один к еде даже не прикоснулся.
Помолчав, Торак сказал:
— Ренн, никакого лекарства на самом деле нет. То, что Тенрис говорил о чудодейственном корне, он просто выдумал!
Ренн обхватила руками колени, нахмурилась, но ничего не ответила.
— Ты меня слышишь? — рассердился Торак. — Никакого лекарства нет!
Ренн вдруг перестала хмуриться, выпрямилась и как-то странно посмотрела сперва на Торака, потом на мясо.
— Можжевеловые ягоды! — воскликнула она.
— Что? — не понял Торак.
— Когда я сидела в пещере, Бейл принес мне еду, а Волк прыгнул на меня и выбил у меня из рук миску… Я тогда еще решила, что он сошел с ума. Но он… Торак, он же СПАСАЛ меня! Он предупреждал: не ешь это мясо!
Ренн вскочила и принялась ходить взад-вперед.
— Так вот каким образом он разносил эту болезнь! Посылал своих токоротов, чтобы те отравили ягоды можжевельника! Потом ягоды попадали в еду — например, в лепешки из лососины, — и люди заболевали. — Она помолчала. — Вот почему Волк не дал мне съесть то мясо: оно было отравлено! Вот почему я и раньше не заболела, хоть и ела лепешки с можжевеловыми ягодами: эти лепешки я украла у Саеунн, они из ее прошлогодних запасов…
— Наверное, и я потому же не заболел, — подхватил Торак. — Я ведь ни одной свежей лепешки с собой не взял.
Они уставились друг на друга.
— Значит, если избавиться от собранных в этом году можжевеловых ягод, — сказала Ренн, — и от лепешек из лососины…
— То люди, возможно, поправятся!
— А может, им и вовсе никакого лечения не понадобится…
Оба понимали: это и есть искомый ответ. Торак прямо-таки нутром это чувствовал. И решение это обладало тем изяществом, которое Тенрис наверняка сумел бы оценить…
Как он, должно быть, смеялся, наблюдая, как они стремятся отыскать спасительное средство, которого не существует в природе! Каким умным он чувствовал себя! Каким могущественным!
Однако даже после всего этого Торак все равно не мог его ненавидеть. Тенрис приходился ему родственником, он ему по-настоящему нравился. И ему, Тораку, тоже очень хотелось нравиться Тенрису…
Уткнувшись лбом в согнутые колени, он мучительно старался вытравить из души эту боль, но красивое изуродованное лицо Тенриса по-прежнему стояло у него перед глазами. И по-прежнему в ушах звучал его голос: «Спроси Фин-Кединна о своем отце! Заставь его рассказать тебе правду!»
Какую правду? Что он имел в виду?
К ним подбежал Бейл и сказал, задыхаясь:
