– Надеюсь, ваша дочь не пострадала на площади?
Я спрашиваю и сразу же понимаю, что говорить об этом как раз не следовало – слишком это похоже на желание напомнить о своем героическом поступке.
– Да, благодарю вас. Эмили чувствует себя прекрасно. Между прочим, вы понравились ей, и она взяла с меня обещание непременно пригласить вас к нам на вечернее чаепитие. Надеюсь, вы не откажете ребенку?
Он смотрит на меня с улыбкой, и я киваю, прежде, чем понимаю суть вопроса.
– Я пришлю завтра за вами карету. Мы пьем чай со сладостями в шесть часов вечера, а потом гуляем по парку.
В следующей фигуре дамы оставляют кавалеров и сходятся посредине, встречаясь правыми руками. Я касаюсь чьих-то почти ледяных пальцев и вздрагиваю, замечая полный ненависти взгляд герцогини Жуанвиль. Мы не обмениваемся ни словом, но я понимаю, что, будь мы наедине, она нашла бы, что мне сказать.
К счастью, уже через секунду я возвращаюсь к его величеству.
– Да, ваша светлость, совсем забыл вам сказать – я решил дать вам самые широкие полномочия в части надзора за нашими финансами. Я издам соответствующий указ в самое ближайшее время. С ним будут ознакомлены все члены государственного совета, и если кто-то из них попытается оказывать вам противодействие, сразу же сообщайте мне.
Наверно, на моем лице написана растерянность, потому что Рейнар спрашивает:
– Надеюсь, вы не передумали заниматься этим, ваша светлость?
Я торопливо отвечаю:
– Нет! Конечно, нет!
– Ну, вот и славно, – одобрительно кивает его величество. – Я уже говорил с его сиятельством графом Помпиду – он выделит вам карету и кучера, чтобы вы могли свободно передвигаться по Тодории. Да, вам наверняка потребуется личный секретарь. Не беспокойтесь, мы изыщем средства на покрытие этих расходов. Уверен, что вы будете экономны.
29. Месье Алан Дюбуа
– Итак, сударь, – я стараюсь придать голосу побольше металла, – я, возможно, возьму вас на работу, если вы честно расскажете мне, за что вас увольняли (или правильнее сказать – выгоняли?) с предыдущих мест.
Мы сидим в небольшой комнате, которую граф Помпиду любезно согласился предоставить мне в качестве кабинета. Здесь есть письменный стол, несколько шкафов и удобные кресла. Признаться, мне не хватает компьютера или хотя бы печатной машинки (как выяснилось, даже она еще не изобретена). Я не изучала в школе чистописание и щедро разбрасываю кляксы по всем листам бумаги, на которых пытаюсь писать.
– О, ваша светлость! – месье Дюбуа подается вперед, отчего край его манишки едва не попадает в чернильницу. – Стоит ли говорить о прошлом? Я осознал свои ошибки, раскаялся в них и теперь решительно настроен быть честным человеком.
Моя идея нанять этого прохвоста в качестве секретаря привела графа в ужас, и весь вчерашний вечер он пытался этому воспрепятствовать. Сюзанна тоже предостерегала меня от такого помощника: «Дорогая Элен, зачем вам этот аферист? Мне казалось, вы настроены сберегать финансы Тодории, а вовсе не наоборот».
– Послушайте, месье Дюбуа, – я начинаю сердиться, – если вы не расположены быть со мной откровенным, то, боюсь, ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. Ваша репутация очень хорошо известна в Аларе, и она отнюдь не блестяща. Я слишком многим рискую, принимая вас на работу.
– О, ваша светлость, можно ли верить всем слухам? – патетически восклицает он. – Но если вы настаиваете…
Он делает паузу, но так как я молчу, то продолжает:
– Что именно вы желаете знать?
– За что вас уволили из горнорудной компании? Насколько я знаю, вы проработали там пять лет.
Его послужной список любезно надиктован мне месье Амбуазом.
– Завистники, сударыня! – вздыхает Дюбуа. – Я стал продвигаться по службе и претендовал на хорошую должность. Меня оговорили перед начальством.
Я поднимаюсь из-за стола.
– Разговор окончен, сударь!
Он тоже вскакивает, но всем своим видом показывает, что жаждет продолжения беседы. Сомнения отражаются на его лице.
– Я продавал фальшивые алмазы! – наконец, признается он. – Поверьте – это было не трудно. Анри Седьмой тогда дневал и ночевал в рудниках. Все ждали, что месторождение вот-вот найдут. И кто, как не работник горнорудной компании, мог бы узнать об этом одним из первых? И не только узнать, но и получить несколько камушков в свое распоряжение.
Да, так мне и сказал месье Амбуаз.
– Вас судили за это?
Но он качает головой.
– Как такое возможно?
На его губах мелькает улыбка:
– Никто из потерпевших, ваша светлость, не пожелал выступать в суде. Ведь закон нарушил не только я, но и они. Все знали, что покупать не ограненные камни у частных лиц запрещено.
Я наклоняю голову, показывая, что приняла его ответ, и продолжаю допрос:
– А как вы лишились должности в министерстве финансов?
Еще один тяжкий вздох:
– Там я тоже пытался кое-что продавать. Должности, ваша светлость! Должности в том самом министерстве. В столице, знаете ли, полно людей, которые хотели бы заниматься непыльной и доходной работой. И что, как ни министерство финансов, подходит для этого лучше всего?
Мне становится смешно:
– И что? Опять не нашлось никого, кто захотел бы свидетельствовать против вас?
– Именно так, сударыня! – он явно гордится собой. – Ведь эти люди пытались купить должности, уже занятые кем-то. А кто же захочет признаться, что хотел подвинуть с насиженного места какого-нибудь важного чиновника?
– И как же после таких проделок, – удивляюсь я, – вас взяли на работу в министерство королевского двора?
Он разводит руками:
– По знакомству, ваша светлость. Без связей в нашем деле никуда.
– И чем же вы проштрафились в ведомстве графа Помпиду?
– О, ваша светлость! – жалобно тянет он. – В тот раз я всего лишь делал то, что вы пытаетесь сделать сейчас. Я экономил государственные средства.
Эту историю я уже тоже знаю от месье Амбуаза. Классическая, в общем-то, история, часто встречающаяся и в двадцать первом веке. Он мошенничал с закупками!
– Вы хотите сказать, что когда вы закупали испорченный фураж для королевской конюшни, вы заботились о государственной казне, а не о собственном кармане? Разве поставщики не платили вам за то, что вы выдавали плохой товар за хороший?
Месье Дюбуа нервно мнет в руках платок (шелковый, между прочим, с кружевами).
– Да, не буду скрывать, немного перепадало и мне, но для бюджета это тоже была экономия. И если бы та лошадь не отравилась…
Нет, граф прав – такой секретарь мне ни к чему. У нас с ним совершенно разные цели.
