Нет, это не выход. Но как предотвратить катастрофу? Вика вспоминает вдруг слова папы о том, что во время землетрясения главное – не паниковать и не суетиться, а прежде всего – успокоиться. Надо встать в дверной проем и… ничего не делать. Тогда ничего страшного с тобой не случится. «Значит, и сейчас я поступлю так же: сделаю вид, что ничего не знаю о догадках Зины, – может, никакой катастрофы тогда и не случится вовсе», – решает Вика.
Глава 14
Кража перчаток
Ноябрь – самый нелюбимый месяц Вики. Погода редко бывает солнечной, небо мрачно нависает набухшими тучами прямо над головой. Вот и в этот раз – точно так же. Дожди почти не прекращаются, поэтому на улице постоянно неприятно пахнет мокрым асфальтом и червями. Ужасный запах! Если с неба льет целый день или несколько дней подряд, ноги обязательно промокают, и вода в ботинках противно хлюпает при каждом шаге. Хочется сидеть дома, пить горячий шоколад и не высовывать носа на улицу.
Из-за плохой погоды Вика с Тёмой гораздо реже гуляют, чем в октябре. Хотя не только поэтому. Вика вдруг потеряла всякое терпение: она решила, что надо дошить свое платье быстрее. Однако, если подумать, торопиться некуда – она и так опережает школьный план и своих одноклассниц, как говорит Элеонора. Но с тех пор, как она вырезала по выкройкам первые элементы платья из красивейшего атласа, Вике захотелось во что бы то ни стало и как можно скорее сшить их друг с другом и увидеть наконец-то платье целиком. Чем быстрее оно будет готово, тем раньше случится то, пока неизвестное, чудо, которое пережила девочка из ее сна, так похожая на нее саму, – Вика в этом уже почти не сомневается. Поэтому она уговорила маму раздобыть швейную машинку, чтобы дома тоже усердно работать над платьем, а не только на уроках труда. Мама обещала помогать ей, если будет нужно.
До большого городского межшкольного конкурса осталось совсем мало времени. Но это не так важно, потому что к нему готовиться не надо – Вике просто предстоит надеть те же перчатки и сыграть ту же мелодию, что уже сделала ее однажды победительницей. И все-таки на душе у нее неспокойно. Вдруг в этот раз ей не повезет и что-то сорвется, пойдет не по плану? Наверное, это все из-за тех нескольких фраз, что ей удалось прочесть в блокноте Зины. Хоть она и напоминает себе постоянно папины слова о том, что во время стихийного бедствия не надо паниковать, только вот тревога, как волна, все равно то накрывает ее с головой, то отступает, но совсем не исчезает. Что делать? Не разоблачать же Зину? От этого станет только хуже: во-первых, она сама будет выглядеть нелепо и позорно, потому что тайком заглянула в чужие записи; во-вторых, Зина ее может возненавидеть и тогда уж точно как-нибудь навредить ей из мести. Спокойствие возвращается к Вике только тогда, когда она думает о своем платье: оно будет готово через считаные дни – то есть почти готово, останется только пришить к нему переливающиеся на свету блестки-пайетки. В том, что платье у нее получится, она уверена и ни секунды не сомневается, а вот в том, что перед конкурсом или во время него ничего не случится, – нет. Может, потому, что удачно сшитое платье зависит от нее, а успешное выступление на конкурсе – от другого человека?
* * *
Хорошо, что городской конкурс будет проходить в их школе, – это очень удобно: не надо далеко идти или ехать. Папа часто говорит, что «дома и стены помогают», так что на уже знакомой сцене, думает Вика, ей будет гораздо легче выступать. И если она вдруг снова забудет дома перчатки, как это уже было однажды, то успеет сбегать за ними. Тёма пообещал, что и в этот день обязательно будет в зале, чтобы поддержать Вику. Перед началом конкурса он желает ей удачи и подбадривает ее:
– Сейчас-то ты уже не будешь так волноваться? Тебе просто надо сыграть не хуже, чем на прошлом конкурсе. Это будет легко – вот увидишь. Сложно только в самый первый раз.
Если бы Тёма знал все-все-все… Тогда он понимал бы, что и в прошлый раз, и сейчас Вике не могло и не может быть легко: риск опозориться никуда не девается, ведь все зависит совсем не от нее самой, а от помощи мертвой девочки и ее таланта. А тут еще и ситуация с блокнотом Зины добавилась – новая угроза. Какую роль тогда играет сама Вика во всем этом? Исполнять «Желтые нарциссы» на пианино сегодня, можно сказать, будет Ада. На ее победу или проигрыш может повлиять она сама, выступающие из других школ, даже Зина – а как же Вика? «А я – ничего. Все это могло бы произойти и без меня. Это история, в которой меня нет», – с ужасом думает Вика и, ошарашенная внезапным осознанием, совсем забывает о Тёме. Она резко отворачивается от него и выбегает из актового зала. Но куда бежать? «Зачем я тогда здесь? Что меня сюда привело?» Вика начинает прокручивать в голове недавние события, которые происходили перед сегодняшним конкурсом, – одно за другим. Ей вспоминается сначала пропажа Шустрика. Потом – пожар в лесу и подвале: то ли реальный, то ли призрачный. И наконец появление ожогов у нее на руках. Все это произошло в ее жизни именно в такой последовательности. Но и в жизни Ады – тоже! А после ожогов что? Потом Ада заболела и ее не смогли спасти! «Сейчас – не мое выступление, завтра – не моя жизнь, а послезавтра?..» – прикрыв рот ладонью, чтобы не закричать, думает Вика. Стоя у окна в коридоре, она с завистью смотрит на ребят, беззаботно резвящихся на улице в это время. Они просто радуются жизни – своей жизни! Мысли сменяют одна другую – и все совсем неутешительные. Что же делать? Вике кажется, что надо немедленно, прямо сейчас, найти ответ на вопрос: для чего она здесь? Именно она, Вика, – не Ада, не другие выступающие.
«Что у меня есть с собой сейчас? То, что принадлежит именно мне, а не Аде. Рюкзак с моими тетрадями и учебниками? Нет, не то. Еще – немного не доделанное платье, к которому осталось только пришить блестки-пайетки», – начинает рассуждать про себя Вика. Платье она принесла сегодня с собой, чтобы показать Элеоноре. Но как оно может сейчас помочь и ответить на главный вопрос? От всех этих тревожных мыслей ее отвлекает резкий толчок в спину. Она вздрагивает от неожиданности.
– Вик, слушай, там такое… В общем, я увидела кое-что! Скорее иди в гримерку!
Тата?! Задыхаясь от бега, она смотрит на Вику расширенными от ужаса глазами. Что она там такого увидела? И почему вообще стоит здесь, рядом с Викой, – она же еще недавно не хотела с ней даже здороваться?
– Короче, Федотова, кажется, что-то вытащила у тебя из пакета.
Зина?! В пакете – только сшитое Викой платье и… перчатки Ады!
– Как это «вытащила»? В гримерке же полно народу!
– Да не полно! То есть не очень много, но и не так мало, чтобы замечать друг за другом всякое. Все своими делами занимались. Я там болтала сейчас с Катей, подругой моей из двенадцатой школы, – она тоже участвует в конкурсе. Ну и Федотова тоже там была. Она все крутилась возле твоих вещей, делая вид, что интересуется пнем для декораций. Думала, что никто не заметил, как она быстро засунула руку в твой пакет и что-то оттуда достала! Иди в гримерку скорее! Проверь, что она стащила у тебя! Я пока никому ничего не сказала. И ей – тоже. А то такое началось бы. Но, если у тебя и вправду что-то пропало, это же… самое настоящее воровство!
