Король и королева повелевают также, чтобы по истечении указанного в приказе срока, то есть конца июля, никто, какого бы он ни был сословия и положения, не смел оказывать какой бы то ни было помощи или поддержки, будь она открытая или тайная, еврею или еврейке под страхом потери всех наследственных земель, вассального имущества и крепостей, а также всякого рода королевских милостей. В видах лучшего использования евреями до конца предоставленного им срока своего имущества и богатства король и королева берут их под свое покровительство, защиту и охрану, обеспечивают им возможность до конца июля свободно распоряжаться движимым и недвижимым имуществом и гарантируют им личную и имущественную безопасность, нарушение коей будет наказываться согласно законам страны. Евреи могут вывезти из королевских земель сушей или морем свои богатства и имущество, если только они не заключаются в золоте, серебре и монетах и не составляют запрещенных законами королевств товаров.
Чтобы все знали этот эдикт и никто не мог оправдываться неведением, король и королева приказали, чтобы он был публично прочитан на площадях, рынках и других местах городов, местечек и деревень всех королевских земель. Позже эдикт был дополнен распоряжением от 14 мая 1492 года, гласившим, что евреям предоставляется право продавать движимость и недвижимость, одушевленные предметы и долговые расписки. С другой стороны, однако, Фердинанд наложил запрет на продажу земли евреями, чтобы этой землей можно было удовлетворить христианских кредиторов. Затем, 30 мая, король издал распоряжение, в силу которого все споры на почве финансово-торговых сделок с евреями должны были быть предъявлены суду в течение двадцати дней и рассмотрены до середины июля. Если у христианина или мавра имелись в руках долговые обязательства, выданные евреем, не имеющим наличных средств, чтобы уплатить долг, этот кредитор получал в возмещение долга земельный участок еврея, причем стоимость участка определялась правительственным чиновником. Если срок долговых расписок истекал после вступления в действие эдикта об изгнании, то должник-еврей должен был уплатить своим кредиторам всю сумму или обеспечить платеж чем-либо эквивалентным величине долга; наоборот, от христианина или мавра еврей не имел права требовать немедленной и досрочной уплаты долга; он мог либо оставить в стране доверенных, которые в срок потребуют следуемые еврею деньги, либо продать имеющиеся у него на руках долговые обязательства, причем все эти сделки должны были быть закончены к моменту оставления евреями Испании. Так как евреи в огромном большинстве случаев были кредиторами, а не должниками, то легко понять, какие потери они понесли при продаже имевшихся у них от христиан долговых обязательств и как много, с другой стороны, выиграли от этого должники-христиане либо посредники, которые дешево скупали у евреев христианские расписки, а затем взыскивали их полную стоимость.
Королевская казна также заработала на изгнании евреев. Когда евреи стали прибывать в портовые города, им объявили, что каждый отправляющийся по морю обязан заплатить по два дуката в пользу короля, и они были вынуждены это сделать.
Пребывание в стране сверх срока наказывалось конфискацией имущества в пользу казны. Кроме того, в казну пошло все имущество, которое евреи не смогли ни увезти, ни продать. Это имущество было очень значительно, так как опасности путешествия, запрещение вывозить деньги и золото, опасения, что невозможно будет реализовать полученные от христиан долговые обязательства, да и смутные надежды на возвращение — все побуждало евреев оставлять у своих знакомых христиан на хранение самые разные предметы, в первую очередь наиболее ценные.
От внимания правительства, разумеется, это не скрылось, и после изгнания евреев были назначены особые чиновники, в обязанности которых входило разыскание всего спрятанного в пределах Испании еврейского имущества и обращение его в государственную собственность. Король требовал принятия строгих мер против тех христиан, которые, взяв у евреев на хранение ценные вещи, переправляли их за границу. Под предлогом того, что евреи вывезли с собой запрещенные вещи либо получили их впоследствии от своих христианских друзей, испанские власти преследовали евреев и в других странах, обращаясь за помощью к английскому королю Генриху VII и неаполитанскому королю Фердинанду I.
Когда прошло первое ошеломляющее впечатление, произведенное эдиктом от 31 марта, евреи стали готовиться в путь. Толедский раввин Исаак Абоаб во главе большой депутации отправился в Португалию, чтобы просить короля Жуана II принять своих соплеменников. Жуан милостиво принял депутацию, и все свидетельствовало о том, что он придет на помощь испанским евреям. И действительно, на заседании грандов Португалии король ясно дал понять, что за известную сумму, нужную ему для ведения войны в Африке, он готов разрешить испанским евреям въезд в Португалию. Этим решением остались недовольны не только португальские гранды, увидевшие в нем оскорбление католицизма, но и местные евреи, испугавшиеся чрезмерного наплыва в Португалии своих несчастных соплеменников, которые, с одной стороны, могли лечь тяжелым бременем на португальские еврейские общины, а с другой — вызвать в стране всеобщий ропот из-за своего большого количества и побудить правительство, и без того враждебно относившееся к евреям, принять против них репрессивные меры. На короля все это влияло, и он вдруг заговорил о временном проживании испанских евреев и даже о всего лишь об их проезде через Португалию. Так как для Жуана II весь вопрос заключался лишь в деньгах, то наибольшие выгоды были даны богатым евреям; из них было выбрано шестьсот, которые получили право постоянного жительства в Португалии за 100 золотых крузадо с человека. Ремесленники, в которых Португалия нуждалась, также были допущены в качестве оседлого элемента; с них взималось по 4 крузадо. Остальная же еврейская масса могла оставаться в стране не более восьми месяцев, причем за право въезда с каждого человека взималось по 8 крузадо. Король, правда, взял на себя обязанность позаботиться о найме дешевых судов для отправки евреев из Португалии в какую-либо другую страну. Не внесшие в королевскую казну денег за право въезда или оставшиеся в стране после указанного для отъезда срока должны были быть обращены в рабство. Около 20 000 семейств, то есть приблизительно 120000 человек, переехало на этих условиях в Португалию. Для жительства им было отведено пять городов вблизи испанской границы. Испанским евреям, обнаруженным в других местах, грозило обращение в рабство.
Бежавшие в Португалию евреи не составляли, однако, всей массы изгнанников. Евреи, жившие на севере Испании, сошлись в Сантандере, чтобы оттуда по морю отправиться в далекое путешествие — частью в Голландию, частью, обогнув Пиренейский полуостров, в Африку и Италию. Другие направились в Марокко, Тунис, Турцию, Неаполь, Венецию, Грецию, в неведомые страны Востока. Некоторые арагонские евреи, преимущественно из Бургоса и Сарагосы, бежали в Наварру; там нашли прибежище около 15000 человек. Вступили эти евреи в Наварру с разрешения наваррской королевской четы или очутились в качестве незваных и непрошеных гостей, сказать сложно; но, во всяком случае, они оставались там недолго, так как Фердинанд Католик потребовал от наваррского короля Хуана де Лабрита принудить их либо принять христианство, либо покинуть страну. В 1498 году эдикт об изгнании евреев был распространен и на Наварру.
