— Я задом выеду. Я… прямо сейчас.
— Вот и хорошо. Тебе же не нужны проблемы?
Через полминуты седан уже дико газовал, лихо выезжая задом из узкого проезда.
Потом Суровый спрятал пистолет и повернулся ко мне лицом:
— Далеко бежать собралась, красотка?
Низкий хриплый голос мгновенно парализовал меня.
— Хотела сбежать и спрятаться? Но от меня не спрячешься. Будешь рожать.
— Я не хочу. Не хочу этого… ребёнка!
— Плевать. Аборт отменяется. Даже на уровне твоих глупых мечтаний. Будешь рожать. В машину!
Паника заставила моё тело дрожать.
Кто-то вышел из соседнего подъезда и мгновенно испуганно юркнул обратно.
Никто не хотел вмешиваться в противостояние между мной и мужчиной, от которого пахло порохом и гарью.
Я едва дышала от страха, но всё же сказала:
— С вами?! Ни за что не поеду! Я не буду выполнять ваши приказы!
— Поедешь, как миленькая. Родишь моего ребёнка. Взамен устрою тебе роскошную жизнь и избавлю от всех проблем.
— Я не хочу…
Последняя попытка вырваться окончилась ничем. Он оторвал меня от земли и запихнул в свою машину, залез следом и сжал запястье, словно в тиски.
— Будешь делать как я скажу. Или пожалеешь…
=19=
Я попыталась сбросить его пальцы, но не получилось.
Мужчина лишь крепче сжал их, приковывая к кожаному сиденью роскошного автомобиля.
Он действовал так, словно имел какое-то право держать меня, как вещь из своей коллекции.
Я начала задыхаться и паниковать.
— Не дёргайся, — осадил меня мужчина.
Холод в его голосе был по-настоящему ледяным и пробежался по коже мурашками.
— Не заставляй меня бегать, Настя. Я очень сильно не люблю, когда меня отрывают от важных встреч. Очень сильно.
Он переместил ладонь на моё плечо, захват его пальцев стал тяжелее и увереннее.
Второй рукой Суровый захватил моё лицо и вынудил посмотреть на себя.
— Я решил, что ты родишь моего ребёнка. Так и будет, Анастасия Смирнова. И только от тебя зависит, как это будет происходить. Я могу обеспечить тебе сытую, красивую и беспроблемную жизнь. Ты сможешь пользоваться преимуществами обеспеченной жизни, ощутив в полной мере, насколько приятно быть на ступеньку выше всех остальных нищебродов. От тебя я требую только одно — соблюдать все предписания врачей и выносить младенца. После родов ты получишь очень солидное вознаграждение и сможешь жить припеваючи. Или…
Он сделал вескую паузу и посмотрел в мои глаза, проникая взглядом в самую душу, рождая необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде.
Мне захотелось отдаться от мужчины, увеличить дистанцию между нами и улизнуть из-под его контроля.
Но он не позволил.
Его пальцы усилили захват.
Я заглянула в глаза Сурового, окончательно потерявшись в их глубине и яростных эмоциях.
У Сурового были пронзительные глаза, несмотря на их темноту, я всей кожей ощущала, куда именно он смотрел и как медленно он очерчивал жаркие дорожки на моём лице.
Он смотрел на меня, а я в ответ была вынуждена смотреть в лицо этого зрелого, взрослого мужчины, очень опасного и вместе с тем красивого.
Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко.
Он словно раздевал меня взглядом, но смотрел глубже и пристальнее чем если бы просто сорвал одежду и снова взял меня.
Суровый видел меня насквозь.
Под его взглядом, тёмным, умудрённым опытом, я казалась себе совсем девчонкой, глупышкой.
Почему я решила, что смогу обмануть такого человека, как он?!
Мой жест был продиктован отчаянием и страхом.
Только так я могла оправдать своё поведение.
Но Суровому не было дела до моего лепета и жалких оправданий.
Он хотел получить ребёнка, зачатого месяц назад.
Больше его ничто не интересовало: в особенности мои мысли чувства по этому поводу. Для него словно не существовало моего мнения.
Наверное, именно так и было в мире этого жестокого мужчину, которого прозвали «Суровый».
— Мне страшно, — выдохнула я.
Он отпустил меня, но не отодвинулся. Суровый продолжал буравить меня тёмным взглядом, произнося по слогам:
— Расслабься. Стрессы вредят беременности. Мне нужен только ребенок. Как баба, ты меня не интересуешь.
Почему-то меня задели его слова. Я оскорблённо посмотрела на мужчину, произнеся едва слышно:
— Если бы мне что-то не подсыпали, я бы тоже… никогда на такого, как вы, никогда не посмотрела.
В ответ он хрипло рассмеялся и воздуха в салоне автомобиля стало вполовину меньше.
— Тот день был очень плохим. Я бы и на корову залез… От голода.
Мы обменялись взаимной неприязнью, я предпочла перевести взгляд в окно.
Как раз в этот момент из подъезда вышел Заур. Он неторопливо подошёл к машине и открыл багажник, опустив туда небольшой предмет.
Я узнала одну из своих спортивных сумок.
Водитель занял место за рулём и отчитался перед Суровым:
— Я собрал документы и кое-что из одежды. На первые сутки должно хватить. Алкаша упаковал. Он прикован у батареи. Через минут десять подъедут наши ребята, отправят мужика в каталажку и сменят все дверные замки.
— Отлично. Теперь поехали. И на этот раз постарайся не упустить девчонку. А ты… — обратился ко мне. — Не пытайся бежать. Если не хочешь провести всю беременность запертой в одной комнате.
Я с ужасом посмотрела на Сурового. Он кивнул.
— Я не шучу. Итак, что ты выбираешь? Будешь рыпаться и собирать на пятую точку проблемы? Или станешь пай-девочкой со всеми вытекающими поощрениями твоего хорошего поведения.
Он не оставил мне выбора.
