Я растерялась в море слов и громких названий.
В противовес его словам я могла сказать, что пока не сгорел старенький тостер, я поджаривала хлеб и смазывала его плавленым сыром.
В комплект к моему хлебу обычно шёл растворимый кофе с сухими сливками или чёрный байховый чай. Ни о каких французских завтраках и речи быть не могла.
Я даже не стала ломать голову, чем завтракают жители европейской страны.
— Может быть, я просто прогуляюсь до супермаркета и куплю продуктов? — с надеждой спросила я.
— Нет. Сиди в квартире. Я сделал заказ. Выберешь сама, что пожелаешь. Курьер доставит тебе еду. Там будет визитка с номером телефона и буклет с меню. Обед можешь выбрать сама. За деньги не переживай. Я уже внёс на личный счёт оплату.
— Спасибо.
В ответ послышались гудки.
Суровый отключился прежде, чем я успела его поблагодарить и уж точно не собирался прощаться, соблюдая рамки приличия.
Я оказалась предоставлена самой себе и чтобы визит курьера не застал меня врасплох, раздетой и непричесанной, первым делом направилась в ванную комнату и приняла душ, освежившись.
В зеркале отражалось моё лицо с небольшими серыми тенями, залёгшими под глазами. Неудивительно, что я выглядела уставшей: события предыдущего дня измотали меня и лишили душевного равновесия.
Я выбрала из вещей, собранных Зауром, трикотажную кофточку и юбку.
Потом прибрала за собой постель: сложила одеяло, подушку и плед в шкаф, откуда Суровый достал эти спальные принадлежности.
Поскольку я находилась в квартире одна, я могла прогуляться и осмотреться уже без пристального внимания со стороны Сурового.
Квартира была пятикомнатной. Места в ней было столько, что хватило бы на размещение целой футбольной команды с болельщиками.
Мне было непривычно находиться в помещении таких габаритов, где одна комната была размером с квартиру, доставшуюся мне от матери.
С небольшим волнением я подумала, что у меня остались свои проблемы в прошлой жизни: например, квартирный вопрос так и был нерешённым. К тому же я подрабатывала и посещала учёбу.
Позволит ли Суровый и дальше жить так, как я привыкла?
Надежда на это была слабой. Откровенно говоря, ничтожной.
Я лишь тешила себя мечтами, что изменения не будут глобальным и не затронут всю мою жизнь.
Обойдя все помещения, я застыла на пороге спальни Сурового, вновь испытав коктейль эмоций: в них был и страх, и волнение, и странные вибрации, от которых становилось горячо в самом низу живота.
К счастью, я не успела погрузиться и окончательно утонуть в этих ощущениях.
Мои мысли прервал звонок в дверь. Я была искренне благодарна этому, не желая зацикливаться на мыслях о Суровом.
Я направилась к двери, но когда замок зашевелился раньше, чем я к нему притронулась, испытала приступ страха.
Дверь отворилась и я, не зная, чего ожидать от неожиданного визитёра, прислонилась плечом к стене, декорированной под кирпичную кладку.
=25=
В коридор протиснулся высокий, широкоплечий мужчина, одетый в тёмный костюм.
По комплекции и невыразительному лицу, лишённому эмоций, я предположила, что это охранник, и не прогадала.
— Я из охраны Сурового, — представился мужчина.
Я повнимательнее пригляделась к мужчине и даже заметила проводок, ведущий к уху и уходящий под бортик воротника.
— Вам доставили завтрак.
Мужчина передал мне в руки большой, полиэтиленовый пакет, с фирменным логотипом одного из ресторанов города.
Я не бывала там ни разу, потому что мои финансы позволяли разве что прикупить кофе в одном из кофе-автоматов, но имя ресторана было на слуху среди работников офиса, где я раньше работала уборщицей.
— Спасибо, — поблагодарила охранника, принимая из его рук пакет с едой.
От пакета исходило приятное тепло, то есть вся еда была свежеприготовленной, и я испытала какое-то то странное волнение, почти детский трепет, возникающий при получении подарка.
Охранник кивнул и предупредил, что за квартирой ведётся наблюдение, и вечером, в районе семи часов будет смена караула.
Дверь закрылась, но я успела увидеть, что мужчина был не один, но в компании такого же мужчины внушительной комплекции.
Я отнесла пакет на кухню и с любопытством заглянула внутрь.
Картонные коробки были сложены одна поверх другой.
Сбоку виднелись надписи, по которым я могла понять, что содержится внутри, и сделать выбор.
Пересмотрев все коробки, я ахнула от удивления. Теперь понятно, к чему Суровый перечислял варианты завтрака.
Поскольку я не смогла определиться, он заказал… всё!
Несколько видов завтрака!
Он сумасшедший!
Еды здесь хватило бы, чтобы накормить целую семью, а не только одну девушку хрупкой внешности и не самой упитанной комплекции.
Я остановила свой выбор на итальянской кухне: мне пришлась по вкусу фриттата и кальцончини с сырной начинкой.
Из набора продуктов французского завтрака я выбрала стаканчик кофе, не позволив напитку остыть.
На стаканчике с кофе стояла пометка: «без кофеина». Наверное, это было продиктовано моей беременностью.
Еды осталось до неприличия много.
Я бы не осилила это и за три приёма пищи.
Поэтому оставшиеся коробки я сложила в холодильник, рассудив, что теперь мне не придётся заказывать еду на обед.
Я вполне могу разогреть готовую еду и пообедать тем, что осталось после пышного завтрака, устроенного Суровым.
После завтрака я стала думать, чем бы занять себя.
Мне хотелось позвонить сестре и поговорить с ней, но потом я отложила эту идею в сторону.
Я пока не могла сообщить ей ничего конкретного, а зря тревожить её мне не хотелось.
Дарья всё равно не знала всех интимных подробностей, а я пока не горела желанием сообщать ей о них и в то же время не знала, как объяснить мою ситуацию, обходя стороной неприглядную правду.
