Строгая деловая юбка, почти впритык обнимающая бедра, с громким треском разлетается под напором его пальцев. На мне кружевное белье, чулки и шпильки.
— Идеальная учительница, — мурлычет звездный принц и впивается в мой рот жадным, голодным поцелуем.
Я схожу с ума от страсти, отвечаю ему упоенно, жарко. Нервными движениями распахиваю черный китель, безжалостно рву рубашку на его теле. Пытаюсь! Только сил не хватает. Это не моя тонкая блузочка. Злюсь. Расстегиваю сверху вниз магнитные застежки, целуя каждый сантиметр обнажившейся кожи. Схожу с ума от его запаха. Такого необычного, пряного. Он пахнет как те цветы в парке. Такие же синие, как и глаза Энрана.
Без рубашки он кажется почти атлетом. Налитые, красиво очерченные мышцы. Твердый, словно гранит, пресс, восемь кубиков. Смуглый. Я едва могу заставить себя оторваться от созерцания его тела, и то лишь затем, чтобы ощутить его кожей.
Пальцы касаются форменных брюк. Ощущение грубой ткани будоражит нервные окончания, и я постанываю от возбуждения. Никакого стеснения. Голая страсть.
Хочу сесть на колени, чтобы увидеть его во всей красе, но меня слишком крепко держат за талию. Длинные пальцы мужчины обхватывают ее полностью, даже не сдавливая. В голову приходят откровения Мо о длине мужского члена.
Мамочки!
— Энран, — хочу твердо поставить его на место и заставить отступить, но голос звучит как стон, протяжно, зовуще.
— Да, милая, секунду, — шепчет он мне на ухо, прикусывая мочку и окончательно лишая здравого смысла.
Уверенные пальцы скользят к мягкому кружеву, слегка надавливают на клитор через тонкую ткань. Я не сдерживаюсь, издаю стон за стоном. Выгибаюсь, провоцируя его уделить внимание и обнаженной груди тоже. Однако он удерживает второй рукой за спину и кусает мои плечи, шею, мочки ушей, продолжая сводить с ума каждым касанием.
— Я… я… — силюсь сказать, сама не понимая, что. Рот наполнен слюной, перед глазами плывет, тело не горит — полыхает.
— Ты хочешь кончить, моя звездочка. Я помогу.
Кончиками пальцев проникает внутрь, совсем чуть-чуть, при этом большим пальцем продолжая ласкать клитор. И резко, неожиданно для меня впивается в грудь. Посасывает, прикусывает. Спешно, жадно.
Я взрываюсь как сверхновая. Ору во все горло. Бьюсь в пароксизмах страсти. Совершенно не контролирую себя, однако лорд удерживает меня на весу, прижимает к себе, не дает удариться о стену или рухнуть на пол.
Дышу его кожей и никак не могу надышаться. Сумасшедший, первый в моей жизни настоящий, не собственноручный, оргазм туманит сознание, но не опустошает, а напротив, горячит кровь. Хочу еще. Еще!
Только вот, осознание произошедшего все-таки настигает.
Что я творю! С кем! Где!
— Мама! — Пугаюсь я вслух.
— Все хорошо, — успокаивает меня Энран, — не волнуйся, милая.
— Я. Тебе. Не. Милая. И все — НЕ хорошо! — чеканю, с яростью глядя в довольные синие глаза. — Энран Даргасс, немедленно прекратите светиться! — рявкаю, вспомнив, откуда ноги растут у нашего взрыва страсти.
Не знаю, что было в моем голосе, но на этот раз он совладал с собственной звездой в доли секунды.
— Готово, — отчитывается он, не теряя замечательного расположения духа. Конечно! Едва не совратить собственного куратора у дверей в ее квартиру. Есть, чем похвастать перед сокурсниками.
— Можете идти, курсант, — четко и внятно произношу каждое слово.
— Даже, если я снова потеряю контроль и взорву планету? — невинно вопрошает звездный лорд, а глаза хитрые-хитрые.
Ах он…
— Еще раз, хоть один-единственный раз, вы посмеете в моем присутствии учинить подобное шоу, мало вам не покажется, Энран Даргасс! — Я так разозлилась, что сделала шаг к застегивающему мундир мужчине и приложила указательный палец к его груди. — И теперь я вижу, зачем военной академии нужна женщина!
— Чтобы сводить с ума курсантов? — предположил синеглазый красавчик ехидно.
— Чтобы научить вас подкатывать к дамам без спецэффектов! — ответила с достоинством.
И тут я вдруг осознала, что стою в одном белье перед с иголочки одетым мужчиной. Здание качаться давно перестало, а это значит, вполне могли заработать камеры, если они вообще выключались.
— Камеры работают? — уточнила, надеясь, что случившееся останется нашей с наследником императорского дома тайной.
— Нет, я контролирую.
— Хоть одна хорошая новость за сегодня. — Я выдохнула с облегчением. Но тут же спохватилась: — Так, курсант, еще один вопрос.
— Да, госпожа учитель? — А тон-то какой! Колени так и подкашиваются. Но я уже почти специалист по изначальным, главное — не прикасаться. И желательно не дышать его кожей, такой восхитительно сладкой…
От одной мысли о его запахе мое тело вновь охватил пожар. Соски отяжелели и встали торчком, словно желая быть ближе к нему. Я поправила белье, скрыв грудь.
— До присяги меня будут соблазнять все, кому не лень? — уточнила по-деловому.
— Нет, конечно! — возмутился мужчина.
— Вот и отличненько, — обрадовалась я. Но рано.
— И после присяги будут. Вы ведь женщина!
— Но я… я ведь преподаватель. А как же субординация?
— Во время занятий вы преподаватель, но после них — прекрасная и желанная женщина. Моя.
— Закатайте губу, Энран Даргасс. Попросите у родителей новую игрушку, потому что я ею никогда не стану.
— Посмотрим. — Он смотрит отвратительно снисходительно. Так, словно я уже проиграла.
— Посмотрим, — яростно подтверждаю я.
— Мне кажется или вы объявляете мне войну, госпожа учитель? — вкрадчивым голосом уточняет мужчина.
— Именно! — рявкаю, лишь бы поскорее завершить этот нелепый диалог и скрыться за дверью своей квартиры.
— Отлично. Вы у нас девушка интеллигентная, утонченная, а война — это моя работа. Здесь я на своей территории.
ГЛАВА 5
Я сбежала. Скрылась в своей квартире от невозможно наглого и самоуверенного курсанта. Наследника престола. Мамочки, надеюсь, он не будет настолько мелочным, чтобы припомнить мне потом все эти студенческие распри?
Хотя, где я и где он? Вне стен ВАД мы вряд ли когда-нибудь встретимся, надо смотреть правде в глаза. И раз уж он сам не сказал, что его нужно воспринимать, как правителя нашего сектора, то и пожалуйста. С курсантом общаться проще, чем с наследником императорского дома.
Первым делом проверила квартиру на следилки и прослушки. Нужно привыкнуть делать это так же, как мыть руки после улицы. Расслабляться нельзя. Повезло — все чистенько. Значит, никто не видел, в каком виде я появилась у себя, уже хорошо.
