— Что это?
— Выходи, — скомандовал он. — Немедленно.
Я попыталась сделать шаг и поняла, что не могу. Желе оказалось настолько плотным, что не было возможности даже пошевелиться, не то, что сдвинуться с места.
— И не пытайся, — раздался голос императора. — Не смотри на меня так, сын. Она небезопасна. Сливать энергию она не может, только накапливать.
— Но она не фартайя!
— И мы не знаем, на что она способна, — закончил мысль его отец. — Храм пока сдержит ее, а дальше посмотрим.
А вот и тюрьма, которой я так страшилась.
— Может, сразу в бассейн к жооргу меня поселите? — разозлилась я.
И вдруг почувствовала, что свободна. Как и на Даргассе я начала впитывать негатив из фиксирующего меня желе. И заткнула бы себе рот, да не могла. Злость говорила и думала за меня.
— Может, и поселим, — хмыкнул император. — Почему бы и нет? Вам будет весело вдвоем. Как те подготовительные пять лет. Ты уже окрепла, может, даже подходишь для его переселения в твое тело.
Красная пелена забралом упала на глаза. Я сделала глубокий вдох и осталась в пустом бассейне. Мгновенно. Отметив краем глаза, как вытянулись лица изначальных, зло потянула энергию из обоих, насыщаясь до максимума.
Энран взволнованно смотрел на отца, тот же стоял неподвижно и внимательно следил за тем, как я загораюсь всеми цветами радуги.
— Вот видишь, сын. Она опасна.
— Я справлюсь, отец!
Голос Энрана звенит от напряжения. А я бешусь. Ярюсь. Неистовствую в душе. И пламя разгорается. Бушует. Обнимает меня со всех сторон. Ревет.
— Сомневаюсь, — бросает император. — Попробуй. Ты даже к ней не подойдешь. А если она взбесится по-настоящему?
— Аделия, — позвал Энран. — Прекрати. Пожалуйста.
— И что ты будешь делать, сын?
Голос императора доносился словно сквозь слой ваты. Я вынуждена вслушиваться, чтобы разобрать его слова. Фигуры мужчин смазались. Вокруг бушевало уже оранжевое пламя и я сообразила, что слишком много вытянула из Энрана. Он не препятствовал мне. В отличие от отца, который в какой-то момент закрылся, обезопасив себя.
Почему? Отдал свою силу, чтобы я что… сбежала? Что, что мне делать?
— Я увезу ее.
— И лишишься дома?
— Да.
— Стоит ли она того? Сомневаюсь. Рано или поздно она может тебя убить.
— Мы справимся.
— Ты самоуверен, сын. А она — оружие против нас. Против меня. Ты подумал, как мы с твоей матерью переживем потерю? Чем это чревато миру?
— Значит я недостоин, отец. Но убить ее я не позволю.
— Тебя никто не спрашивает, — резко закончил беседу император.
А я… я взбунтовалась! Да как он смеет обижать моего мужчину? Решать, жить мне или умереть? Ну и что, что он император? Ну и что, что мудрый и опытный?
Я. Хочу. Жить.
Хочу!
И если Энран готов… хочет того, то с ним! Только с ним!
Кости начало ломить и выкручивать, как в день инициации. Я испугалась. Пробила защиту императора и вытащила столько энергии, сколько могла, чтобы не было так больно, страшно.
В ушах шумело так, что не слышала, о чем они говорят, решена ли моя судьба, долго ли мне осталось жить. Танец боли, жизни и смерти вновь захватывал меня.
Тело пронзила невыносимая боль. Я выгнулась. Закричала, обрывая связки. Но не провалилась в беспамятство, как в прошлый раз. Агония тянулась и тянулась, я могла лишь всхлипывать и стонать, рыдать и подергивать конечностями. Вокруг все также полыхало пламя, на этот раз причудливого сине-голубого оттенка, никого ко мне не подпуская.
— Аделия, — раздался властный голос прямо в голове. — Аделия, дыши медленнее, раз-два-три-четыре — выдох, раз-два— три-четыре-пять-шесть-выдох…
Сопротивляться этому голосу я не могла и полностью сосредоточилась на нем. Казалось, даже боль отступила.
Спустя бесконечное количество мгновений окутывающее меня пламя стало угасать, а после и вовсе стихло.
— Выжила, — довольно произнес император. — Я же тебе говорил.
— Не смешно, отец! — буркнул Энран и через секунду его теплые надежные руки подхватили меня, прижали к телу. — Я тебе это еще не скоро прощу.
— Да ну! — хохотнул император. — Я ее вообще-то спас. Направил энергию и дал ей инициироваться, а не умереть от боли. Давайте мойтесь, я пойду расскажу про твою русалку. Нет, ну надо же! Настоящая звездочка! Надо Эми сообщить, она обрадуется.
Меня бережно внесли в маленькую и знакомую даже по запаху комнатку уложили в бассейн, легли рядом, поделились исцеляющей, родной энергией.
— Почему русалка? — произнесла я хрипло. Голос плохо слушался, да и говорить было больно. — У меня хвост?
Изначальный тихонько засмеялся, но понял, что мне больно даже от небольшой вибрации, стих.
— Ну может, потому что у тебя теперь волосы сине-зеленые?
— Что? — прошептала, приподнимаясь. Тело прошила боль.
— Тш-ш, лежи. Скоро станет немного легче, но окончательно боль пройдет через несколько дней. Меня в прошлый раз ломало почти неделю. Я еле ходил. Извини, кстати, что тогда повел себя как… Извини. Было так больно, что все силы уходили на то, чтобы идти относительно ровно.
— Класс. А я страдала.
— Извини. Извини меня, искорка. Звездочка, — произнес он нежно, и в голосе его я расслышала улыбку. — Ада…
— А?
— Отец разрешил тебе рассказать, но никто больше не должен знать.
— Я — само внимание, — прошептала, не размыкая глаз.
— Только лежи ровно, не дергайся, не то будет больно. Фартайя — это искра жизни и смерти. Легенда, которую тебе рассказал Фарт, почти во всем правдива. И то, что сказал я, тоже правда. Но неполная.
— Врунишка.
— Эй, леди Шур, вы вообще-то беседуете с наследником самого императора, — важно заявил изначальный, но тихонько рассмеялся.
— Голым наследником. Согласись, это позволяет мне не придерживаться этикета, — воспользовалась стремительно восстанавливающимися голосовыми связками и уже не прошептала, а почти нормально сказала.
— Даже не знаю. Возможно.
Почувствовала, как моего носа коснулись его губы. И улыбнулась. Улыбаться было уже не больно.
— К этой информации никак не подготовить, поэтому скажу, как есть. Ты теперь звезда.
— Звезда?
— У тебя появилась собственная руна.
— Я изначальная?
— Нет. Ты новая раса с силой звезды. Новой звезды, Аделия! Ты даже не представляешь, какое это счастье! Я до сих пор поверить не могу! Это чудо! Восторг!
