Но при этом делают все на совесть. А так в основном пашут только идейные, у которых либо хорошо промыты мозги, либо есть большая и светлая цель, к которой они идут, не жалея себя. А такая цель в основном или у тех, кто защищает свою родину от внешнего вторжения, или у всякого рода мятежников, революционеров и других борцов за «справедливость». Ну а остальные моменты — это мелочи, которые просто давали дополнительное косвенное подтверждение выводам, только укрепляя мое мнение. На этом, пожалуй, все.
Выскочившее в нижнем левом углу оповещение от Сервера указало, что полнота моего ответа им расценивается на шестьдесят три процента. Как по мне, так достаточно неплохой показатель. Но Карфаера это не устроило и он решил добавить.
— Но откуда ты узнал, что нам от тебя что-то надо?
— Алекс, друг ты мой чудесный, извини, но это уже второй вопрос, — обломал я его, на что он немного насупился. Вроде, и понимал что я прав, но при этом ему не терпится получить ответы на все вопросы, которые крутятся у него в голове. Тем временем я перевел взгляд на Саныча, который все время моего монолога не сводил с меня взгляда и машинально постукивал двумя пальцами по коленке правой ноги, переброшенной через левую. Собрав пальцы в кулак, он стукнул им по своему колену.
— Как?! Как у тебя получается говорить одно, думать другое, делать совершенно третье, да при этом делать еще какие-то выводы?
— Элементарно, Саныч! Когда я только начинал службу, кроме того подразделения, куда я попал, существовало еще несколько, которые считались более элитными, где, по слухам, была просто запредельная подготовка. Так вот я стремился попасть в такое подразделение: готовился, тренировался и, вроде, проходил по всем параметрам, но там было один из ключевых тестов. В абсолютно пустой комнате тебя сажали на специальный стул перед странным агрегатом. Единственной твоей задачей было всего лишь тридцать минут просидеть без единой мысли в голове. Вроде бы, что тут такого, тридцать минут сидеть и ни о чем не думать? А для того, чтобы ты понимал, когда у тебя не получается, за каждую промелькнувшую мысль стульчик подавал небольшой и неопасный разряд электричества.
Правда, хоть он и не опасный, но крайне болезненный. Знаешь какая самая частая мысль проносится в мозгу при этом задании? Может будешь смеяться, но при таком испытании у тебя практически постоянно в голове крутится в основном одна единственная мысль: «Не думать». Это становится почти мантрой для тебя. «Не думать, только не думать», — бьется в твоей голове чуть ли не каждую секунду. А при этом каждый раз тебя бьет током, и ты раз за разом пытаешься отрешиться от всего, но эта гребанная мысль все равно вылезет, и тебя снова бьет разряд тока. Я тогда провалил это испытание и в то легендарное подразделение не попал. Как мне потом сказали, моим личным рекордом было всего пять секунд без единой мысли. Я тогда злился, психовал, срывался на всех и вся, но самое большее на самого себя. Итогом этого испытания лично для меня стало решение, что я научусь не думать. Рано или поздно, но я этого добьюсь. Могу сразу сказать, что за всю жизнь у меня это так и не получилось, но зато я научился, так сказать, обманывать свой мозг.
Ведь наш разум условно разделен на два мыслительных уровня — это сознание и подсознание. Так вот, как оказалось, ни один прибор не фиксирует мыслительный процесс в подсознании. А самое веселое то, что подсознание также намного быстрее обрабатывает информацию. Вот постепенно, постоянно тренируясь, я научился практически все важные мыслительные процессы отдавать подсознательной работе мозга. В тоже время либо оставляя абсолютно пустым сознание, либо просто забивая его всякой чепухой. К примеру, размышлениями о строении пылинки пролетевшей мимо меня или об игре красок на блике, который достиг моего зрения. Тебе, как не очень сильному телепату, в основном доступны только поверхностные мыслительные процессы.
И да, я даже отвечу на незаданный вопрос: то, что ты телепат, я узнал из-за твоих небольших ошибок, ну и плюс нескольких оговорок от Крилла. Потом просто сопоставил несколько имеющихся фактов. Поняв, что ты имеешь телепатические силы, сопоставил быстроту появления возле меня Крилла и то, что он информацию получил от Старого, пришел к выводу, что ты и так называемый «Старый» — это одно лицо. В общем, все, больше ответить нечего.
Когда я обозначил конец ответа, система умудрилась достаточно сильно удивить меня. Эта гадость не выдала процент полноты ответа, а просто сообщила, что обрабатывает данные и результат будет чуть позже. Я, конечно, неоднократно замечал за Сервером привычку информировать постфактум, но вот чтобы он напрямую признавался, что у него пока нет ответа, это было впервые.
— Это многое объясняет, — тем временем заговорил Саныч. — Хоть это и делает тебя трудным для прогнозирования человеком, но нам это только на руку.
— Возможно, — не стал я спорить. — Но теперь моя очередь задавать вам вопросы.
Саныч практически синхронно с Карфаером кивнули, подтверждая мое право получить ответ на любой вопрос. Тем более система наконец-то разродилась, выдав, что полнота моего ответа Санычу составляет восемьдесят семь процентов. Это было весьма странно. Для начала непонятно как она оценивала и подтверждала информацию, принесенную из моего реального мира. А что еще более странно — почему такой низкий процент? Я, вроде, рассказал полностью все, что касалось вопроса. Ну… разве что я и сам что-то упустил. Скорее всего, так и есть, эти тринадцать процентов покрывает какой-нибудь момент, который я знаю, но просто упустил из внимания.
— Алекс, тогда к тебе первый вопрос. Чего ты добиваешься? Для особо военных поясню: вот это все — сопротивление, форпост, игры в шпионов. Какая цель у всех этих телодвижений?
Он опустил голову, смотря на свои пальцы, которыми нервно перебирал воздух, тер друг об друга, да и вообще совершал кучу действий, которые выказывали его глубокий уровень волнения. Он, так и не поднимая головы, начал рассказывать.
— Волпер, я не знаю, как тебе правильно объяснить. Ты просто еще практически ничего не знаешь из того, что тут реально творится на верхних уровнях, но я попробую…
Тяжело вздохнув, он наконец-то поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. От его взгляда я чуть не отшатнулся, сдержавшись в последний момент. Столько в нем было фанатичной решимости, что это ужасало, но одновременно с этим заставляло уважать. Это был взгляд не того фанатика, который подрывает на себе заряд с каким-то бредом на губах. Тут веяло тем боевым фанатизмом, при котором бойцы с множеством ранений, на одном только мужестве умудряются выполнить боевую задачу, а потом подрывают под собой термический заряд, чтобы не оставить противнику свое тело. Мда… Похоже Карфаер не с промытыми мозгами, а просто идейный.
— Знаешь, в нашем обществе сирота — это крайне редкое явление. Ведь даже при разного рода трагедиях родители восстанавливаются в репликаторе. Но бывают исключения, в основном это случается, когда родителей лишают прав судом, или если совсем не повезло и они много раз подряд умерли, полностью потратив все свои репликации…
Он снова замолчал, подбирая слова. Я его не торопил. По нему было видно, что эти слова даются ему тяжело. Хоть это и не относилось к моему вопросу, или точнее относилось, скорее всего, только косвенно, но почему-то он решил сейчас высказаться. Саныч же поднялся со стула и отошел к стойке с оружием и там и остался, стоя спиной к нам. Карфаер же, видимо, подобрав слова, продолжил дальше.
