— Пожалуйста, я… — совершаю очередную попытку, обреченную на провал.
Марат изучает меня так цепко и жадно, что невольно замолкаю, не в силах завершить простейшую фразу, позорно отступаю. Горящий взор проходится от груди к животу, обводит крутые линии плотно сведенных бедер. Прямо. Жестко. Без стыда.
Он явно решает откуда начать, как именно терзать, какую мою часть употребить первой. Долго беседовать не намерен. Жаждет перейти к делу.
Хорошо хоть свадебное платье у меня приличное, длинное и закрытое. Придется постараться, дабы его снять. Лиф разорвать легко, а вот все остальное гораздо труднее.
Едва успеваю подумать об этом.
Смуглые пальцы хватают край подола, раздирают плотную ткань на части. Без труда, точно марлю. Треск оглушает.
Дергаюсь. Взвиваюсь всем телом. Содрогаюсь изнутри.
Доля секунды — юбка разорвана аж до живота. Воздух леденит обнаженную кожу. Холод сдавливает точно в тисках.
Я сдвигаю ноги сильнее, пытаюсь поджать колени к груди, прикрыть наготу.
Он не должен видеть. Не должен. Нет. Для другого мужчины одевалась, готовилась, подбирала каждую деталь. Не для него!
— Ты и в кровати такая затейница? — хрипло спрашивает Марат.
Поддевает пальцами кружевную подвязку на моем бедре, оттягивает и резко отпускает. Резинка жалит кожу со звонким шлепком. Но я не чувствую ничего. Только страх. Подавляющий и парализующий ужас.
— Для Стрелецкого наряжалась, — ухмылка кривит чувственные губы. — А валять тебя буду я.
— Нет! — восклицаю яростно. — Даже не мечтай, что я…
— У женщин память короткая, — хмыкает презрительно.
— Что?
— Твердый член выбьет любую дурь, — заключает без чувств. — Когда я с тобой сегодня закончу, ты своего мужа и не вспомнишь.
— Я люблю Олега. Люблю. Это слово тебе хоть о чем-то говорит? — нервно смеюсь. — А ты собираешься меня убить. И думаешь, я отдамся так просто? Давай же, насилуй. Иначе мое тело не получить.
Он подается вперед, заставляя отшатнуться, чуть ли не завалиться на стол, усмехается и шепчет на ухо, клеймя обжигающим дыханием:
— Готова расстаться с невинностью?
— Я не… — запинаюсь. — О чем ты?
— Тебя же никогда не трахали.
— Что за…
— Голодная, — зубы смыкаются на горле, слегка прикусывают кожу там, где проходит сонная артерия. — Надо накормить.
— Хватит! — бросаю гневно, упираюсь ладонями в широкую грудь, пробую отразить атаку врага, но от ощущения его мощного и горячего тела под заледеневшими пальцами меня буквально насквозь прошивает раскаленная стрела.
Я не уверена, что хочу его оттолкнуть.
Кружится голова. Наваждение. Дурман. Царапаю смуглую кожу ногтями. Не сражаюсь. Завлекаю. Заигрываю со зверем.
Черт. Что я творю? Сама себя не контролирую.
— Как кошка, — заключает Марат, перехватывает мои запястья одной рукой. — Такую сочную бабу драть и драть.
— Нет, — поспешно заявляю я, цепляюсь за соломинку. — Пожалуйста. Ты же не из тех мужчин, которые пойдут на изнасилование.
Он сдергивает меня со стола, опускает на пол, ставит на колени у своих ног. Резко. Рывком. Выбивая воздух из легких. Заставляя вскрикнуть.
— Открывай рот, — приказывает холодно.
Лихорадочно мотаю головой.
Нет. Нет. Нет.
Пытаюсь отползти назад.
— Начинай по-хорошему, — крупная ладонь опускается на затылок, не позволяя отодвинуться, притягивает ближе. — Или я возьму свое по-плохому.
Он говорит со мной как с ребенком. Взбалмошным и неразумным. Но хочет заниматься совсем недетскими вещами. Урод. Ублюдок. Да кем он себя возомнил?! Я не имею права сдаться. Я должна выстоять. Должна. Иначе никак.
— Твой выбор, — хрипло выдает Марат. — Так даже лучше.
Вдруг отпускает, проводит большим пальцем по плотно сжатым устам.
— В рот не берешь, — произносит насмешливо. — И правда девственница. Повезло же мне отхватить лакомый кусок.
Он стягивает штаны, а я застываю, примерзаю к месту. Не могу сдвинуться, не могу шелохнуться. Обращаюсь в лед. Губы невольно приоткрываются. Пораженный возглас пронизывает горло.
Это… настоящее?
Нет, я сразу поняла и прочувствовала — Марат размером не обделен. Но вот чтоб настолько. Такого точно не ожидала. Расскажи кто-нибудь о подобном гиганте, я бы не поверила, посчитала дурацкой сплетней или бредом впечатлительной девчонки. Пусть у меня было не так много любовников, я обладаю определенными познаниями в области мужской физиологии.
И это… далеко за пределами нормы.
Никогда не видела такого огромного члена. Даже в порно фильмах. Олег обладал весьма впечатляющим мужским достоинством, порой причинял боль чрезмерным напором страсти. Однако этот экземпляр бьет все рекорды. Я и ладонью полностью не обхвачу, не то что внутрь принять.
Громадный орган вздымается между мускулистыми бедрами Марата. Мощный и угрожающий. Во истину пугающий и пробуждающий нервный трепет.
Он обрезан. За счет этого кажется еще крупнее и страшнее. Багровая головка пульсирует и наливается кровью. Толстый ствол перетянут темными вздувшимися венами. Настоящий монстр. Таким только убивать. Явно не трахать.
Но есть что-то завораживающее в этом чудовищном зрелище. Вздыбленная плоть мерно покачивается. Вены набухают сильнее, проступают отчетливее, чудится будто сейчас взорвутся от напряжения.
Я сглатываю и понимаю, что во рту копится очень много слюны. Будто тело заранее готовится к неизбежности.
Нет. Невозможно. Нереально. Он просто в меня не поместится. Физически. Разорвет. Задерет. Растерзает в клочья. Ни о каком удовольствии речь не идет. Только цепенящий ужас и дикая боль. Безысходность.
А если рискнуть? Подчиниться. Сыграть по правилам. Обхватить пальцами, хотя бы постараться. Сжать сильнее. Провести языком по…
Я невольно тянусь вперед и тут же себя одергиваю. Безумие. Унизительное и аморальное. Я не имею права предать Олега. Нужно держаться до последнего. Нельзя дарить противнику легкую побегу. Я сбегу. Я вырвусь из этого кошмара. Я все преодолею.
Тело — не душа. Пусть насилует. Пусть рвет на куски. Выживу. Выстою. Не сверну с правильного пути. Я сумею себя сохранить.
Тяжелая ладонь накрывает мою макушку.
— Хочешь облизать? — спрашивает Марат. — Смелее.
И вжимает мою голову в свой пах.
Дергаюсь. Вырываюсь. Очень стараюсь освободиться.
Никаких шансов. Мертвая хватка.
Приходится подчиниться. Обмякнуть. Проглотить рвущиеся наружу слезы и побороть очередную вспышку паники.
