А плоть откликается. Плоть принимает его. Покорно. Податливо. Увлажняется сильнее, открывается целиком и полностью, подчиняясь воле хозяина.
Я расслабляюсь. В какой-то момент. Свет гаснет. И вспыхивает тьма. Отдаюсь безумному ритму. Не отвечаю. Не двигаюсь. Просто позволяю этому происходить.
Разве есть выбор?
Только сдаться. Уступить. Довериться воле и власти сильнейшего.
Принимаю. Ярость. Злость. Похоть. Его. Абсолютно. Всего.
Самец покрывает самку. Грязно. Разнузданно. Как в обществе древних людей. Дикарей. Варваров. Неандертальцев. Или кто там был до всех них?
Мысли путаются. Ощущения поглощают.
Сырая земля не так уж холодна. Почва горит под нашими сплетенными телами. Лед обращается в пламя.
Горячее мускулистое тело вбивается в мое. Растерзанное. Распластанное. И четкое впечатление точно меня хотят посадить на шпагат. Толчки все мощнее. Жестче. И состояние полуобморочное.
Но я опять могу дышать.
И кажется я никогда не дышала так.
Мои рефлексы обостряются. До предела. Воспаляются. Воспламеняются. Отсюда уже не выбраться в безопасное место.
Его кожа клеймит мою. А запах горелого мяса, столь неосторожно позабытого на мангале, щекочет ноздри, создавая неповторимый антураж самой реальной на свете преисподней. Лично Сатана берет меня. На ночь. И это устремляется в бесконечность. Его громадный член выколачивает память о прошлой жизни. Как дубовая дубина. Как железный молот. Сильнее. Еще. До колких судорог.
Дрожь вдоль позвоночника.
Крик раненного животного.
Мой крик.
Проклятье. Никогда не победить.
Пальцы сминают траву, впиваются прямо в зыбкий грунт. Спина выгибается дугой. Бедра оживают, отвечая на очередной сокрушительный толчок.
Это просто инстинкт.
Просто инстинкт.
— Кто кого? — резко спрашивает Марат, играючи смыкает зубы вокруг горла и сквозь рык небрежно бросает: — Зацепил.
Я улыбаюсь. Теряю рассудок окончательно и бесповоротно. Выдыхаю:
— Ты.
А после, помедлив, прибавляю:
— На коленях.
Запредельная дерзость.
И все же…
Разве это не правда?
Чтобы трахнуть меня ему приходится встать на колени. Снизойти до моего уровня. Опуститься рядом со своей рабыней.
Я точно пьяная. Или под кайфом. От этого одержимого местью мужчины. От передозировки бурными эмоциями. От неутоленного голода.
Сейчас он накажет меня. Убьет. Забьет. Затрахает. Разорвет голыми руками. Мокрого места не оставит. Раскатает по земле.
Сейчас он…
Марат замирает. Потом переворачивает на спину грубым рывком. Не покидает тело полностью. Держит под собой. Не позволяет соскользнуть с раскаленного члена.
— Повтори, — выдает хрипло.
Кажется, не верит собственным ушам.
— Ты на коленях, — заявляю я.
В черных глазах нет и тени гнева. Нет злобы. Нет даже намека на ненависть. Только удивление. Безбрежное.
Я пользуюсь случаем. Совершаю новый отчаянный шаг. Обнимаю его бедра, обвиваю своими ногами, упираюсь пятками в крепкие ягодицы.
Я ступаю так далеко, что даже страшно. Страшно сорваться. Рухнуть в пропасть.
Кровь стынет.
Цепенею в ожидании ответного хода.
— Сука, — хрипло произносит Марат. — Ну ты и сука.
А после накрывает губами в мою грудь. Неожиданно нежно. И это так не сочетается с его мрачным тоном. С ним самим. Что у меня напрочь уносит крышу.
Он не терзает. Не мучает. Не подвергает жестокой экзекуции. Обводит соски языком. Медленно, жарко, опаляя горячим дыханием. Простейшим движением берет без остатка. Порабощает еще хуже, чем своей ранящей жестокостью.
Он ласкает меня. Впервые. Даже не верится, что по-настоящему. Не трахает. Не ломает. Не унижает. Касается. Едва дотрагивается.
Однако напор нарастает.
Жесткий толчок. Глубже. Внутрь.
И очередная ласка.
От этого контраста меня прошибает озноб.
Ему нравится? Когда проявляю характер?
Еще толчок. Еще. Жестче. А губы так нежны. Щемящее чувство зарождается в судорожно вздымающейся груди.
Я почти теряю сознание. Застываю у самого края. Обретаю надежду. Хрупкую. Чуть уловимую.
Глава 17
Так уютно. Так сладко. Просыпаюсь на чем-то безумно приятном. Слегка потягиваюсь. Нежусь в объятьях сонного дурмана еще пару мгновений, не пытаюсь сбросить призрачное оцепенение.
Легкое дуновение ветра. Тепло солнечного света.
Приоткрываю отяжелевшие веки, щурюсь, заметив траву. Реальность расплывается, взгляд фокусируется не сразу.
Неужели я до сих пор на улице?
Лежу на животе. В довольно непривычной позе. Ноги раздвинуты, согнуты в коленях. Поясница выгнута. Руки покоятся на чем-то твердом и бугристом.
Крупные ладони опускаются на мои ягодицы, сжимают зад. Выразительно. По-хозяйски.
— Готова к новому забегу? — спрашивает Марат.
И меня подбрасывает вверх от осознания дичайшей истины.
Я лежу сверху на этом мужчине, обнимаю широкие плечи. Мои бедра разведены в разные стороны, а задница призывно приподнята вверх.
Я ощущаю его огромный член внутри себя. Полувозбужденный. И все же здоровенный, заполняющий лоно до упора.
Пораженно всхлипываю, жадно втягиваю воздух. Приподнимаюсь, плотнее прижимаясь к мощному горячему телу. Гигантский орган твердеет, отзывается на мое неосторожное движение.
Как я могла уснуть в подобном положении? На мужском теле. Еще и с членом внутри.
Мозг услужливо подбрасывает самые яркие и горячие кадры прошлой ночи.
Щеки обжигает от стыда.
Я считала себя довольно благоразумной и уравновешенной женщиной. Не холодной, но практически равнодушной к сексу. Воспринимала интимную сторону жизни как рядовую потребность, никогда не переоценивала важность данного элемента.
Черт. Кто завладел моим тело? Что? Какая такая болезнь поработила плоть? Почему всего пару часов назад я каталась по земле как одержимая нимфоманка?
Марат. Да. Он во всем виноват. Он так влияет на меня. Сводит с ума, толкает за грань.
— Давай, — бросает хрипло, щипает за зад, заставляя дернуться и насадиться на член сильнее. — Хочу почувствовать твои соски.
Льну плотнее, трусь о мускулистую грудь, густо поросшую волосами. Действую игриво и дерзко, закусываю нижнюю губу, глядя прямо в черные глаза.
