— Нравится, как ты выдаиваешь меня до капли, — ухмыляется. — Заставляешь ебать себя снова и снова, без остановки.
— Заставляю? — рвано выдыхаю.
Крупные ладони подхватывают мои ягодицы, сминают и рывком притягивают ближе, насаживая на раскаленный болт до упора.
— Сочная, — заявляет с порочной ухмылкой. — Что задница, что грудь. Как же тебя не выдрать?
Наваливается всем своим весом и долбит точно одержимый. После такой безумной обработки вряд ли сумею сдвинуть ноги.
Пауза. Одна его ладонь накрывает грудь, перекатывает сосок между пальцами. А вторая рука ложится на живот, проникает между нашими разгоряченными телами, движется ниже.
Я взрываюсь. Буквально раскалываюсь на осколки. Я захлебываюсь собственным надсадным воплем.
Как он… Откуда…
Марат продолжает толкаться внутрь и ритмично надавливает на клитор. Вроде бы совсем простое движение, а я сотрясаюсь, будто внутри бушует ураган. Слезы струятся по щекам, льют градом. Меня точно лихорадит.
— Сегодня ты с моего хрена не слезешь, — хрипло обещает Марат.
Не только сегодня. Никогда. Я на игле как безнадежно зависимая наркоманка.
— Нет, — бросаю сдавленно. — Хочу приготовить тебе завтрак.
Он замирает. Вообще не двигается, просто изучает мое лицо мрачным, пронизывающим до костей взором.
— Ты же ничего не ел, — выдаю сквозь рваный выдох. — Вчера вечером.
— Здесь есть кому заняться едой.
— Нет, — повторяю тверже.
Накрываю его губы указательным пальцем. Теперь не знаю от чего дрожу сильнее. От очередного оргазма или от дурманящей разум дерзости.
Марат кусает меня. Слегка сжимает зубы. Действует играючи.
Толкается внутрь еще несколько раз. Сокрушая, низвергая в бездну, заставляя кричать. Потом отстраняется, растягивается на спине, стягивает презерватив и отбрасывает в сторону.
А я замираю в развратной позе. Распахнутая настежь. И правда, совсем нет сил свести бедра.
Чуть поворачиваю голову, наблюдаю за своим палачом. Взгляд залипает на рельефном теле. Невольно. Его мускулы завораживают. Так и тянет дотронуться, провести пальцами по каменной твердости.
— Что ты собираешься готовить? — спрашивает Марат.
— Что-нибудь, — чуть пожимаю плечами, переворачиваюсь на бок, никак не могу выровнять напрочь сбитое дыхание. — Что тебе понравится.
— Тогда сделай минет.
— Шутишь? — вырывается тихий вопрос. — Мы же совсем недавно…
— Я люблю трахаться.
Его тяжелая ладонь опускается на мою макушку. Мелкий трепет охватывает позвоночник.
Я для него не рабыня. Не животное. Даже не вещь.
Он вполне способен схватить и вбить лицом в пах, затолкать вздыбленный член в глотку. Выдрать в горло до полного беспамятства.
— Наверное, у тебя было долгое воздержание, — сглатываю.
— Чего? — усмехается. — Воздержание?
— Ну, не бывает же, постоянное желание и…
— Никогда раньше не видела мужика со стоячим хером?
Я дергаюсь, а его пальцы сильнее зарываются в мои волосы.
— Твой муженек так тебя не ебал? — спрашивает с издевкой.
— Хватит, — тихо, но четко заявляю я. — Мы не станем обсуждать Олега.
— Да ну? — насмешливо выгибает брови. — Знал бы твой благоверный, как я верчу его жену на хую.
— Пожалуйста, — выдаю с нажимом. — Не надо.
— А он бы не возражал, — ухмыляется. — Он же сам тебя отдал. И он отлично понимал, как я буду тебя драть.
— Марат.
Это единственное, что я могу сказать. Усилием воли сдерживаю себя от опрометчивых фраз. Выдерживаю прожигающий взгляд, не отвожу глаза.
— Любишь его? — вкрадчивый вопрос режет вены тупым ножом.
— Олег не соперник, — отвечаю ровно. — Зачем глумиться над поверженным врагом? Ты всегда на шаг впереди. Ему никогда тебя не обойти.
Марат улыбается. Как-то странно. Непривычно нежно. Проводит пальцами по моим губам, поглаживает, будто размазывает несуществующую помаду. Опускается ниже, накрывает горло ладонью, после сдавливает плечо.
— Двуличная сука, — от его тона в жилах стынет кровь.
Он вдавливает меня в кровать, переворачивает на живот, ставит на колени, заставляя прогнуться. Шлепает по ягодицам. Не больно.
— Я… — осекаюсь, потому что огромный член проникает вглубь.
Твердый. Раскаленный. Сплав чистейшей стали.
Черт. Этот гад точно сидит на запрещенных препаратах. На безумной дряни, которая вызывает неукротимую эрекцию. Иначе просто нереально. Гребаный монстр.
Откуда только силы берутся?
Я кричу. Сдавленно. Закусываю простынь.
Не хочу дарить легкую победу. Опять. В который раз. Не хочу. Но сопротивляться не выходит.
Мое тело одержимо. Дьяволом. Им.
Я сама одержима. Плоть и кровь. Все куплено. Продано. С молотка. Этому больному ублюдку. Ненасытному маньяку.
— Хранишь ему верность, — утробное рычание бьет в затылок. — Даже сейчас. Когда стонешь подо мной.
— Я не… — жадно глотаю воздух. — Не умею предавать.
Тяжелое дыхание жжет кожу. По живому.
— Поглядим, — звучит угрожающе.
Затаенное обещание. Жаркое. Токсическое. Ядовитое. Как он сам. Как его аромат, проникающий в каждую клетку. Как хриплый голос, обвивающий горло колючей проволокой.
Я…
На нерве. На пределе.
Дрожь раскалывает тело.
* * *
— В семь вечера будь внизу, — бросает Марат, натягивая футболку. — И чтоб никакого тряпья.
— Почему? — спрашиваю надтреснутым голосом.
— Грех прикрывать такое тело, — хмыкает.
Награждает меня долгим, пронизывающим взглядом. Оглядывает пристально. От растрепанной макушки до счесанных коленей.
Ухмыляется. Широко. Хищно. Точно не принимал никакого участия в изнурительном секс-марафоне. Точно еще голоден. Зверь. Бешенный. Такого только пуля остановит. И то не факт. Реально способен затрахать до смерти.
— Это жестоко, — роняю тихо.
— А как ты хотела?
Никак.
Натягиваю простынь до подбородка.
Марат смеется. Явно забавляется моим рефлекторным жестом. Подходит ближе, сдергивает ткань. Без труда. Вырывает из дрожащих пальцев.
— Трюк не прокатит, — отрицательно качает головой. — Не пытайся прикрыться постельным бельем.
