— Одень, — облизывает губы. — Потом порвешь.
Дьяволица. Бросает такой вызов.
— Красное белье, — сглатывает. — Почти кровь. И я твоя игрушка. Кукла. Ты можешь делать абсолютно все. Наряжать. Срывать одежду. Раздирать в клочья.
Она задевает что-то такое, что даже я сам задеть бы не рискнул. Она играет с темными рефлексами. Отбивает прямо по запретным струнам.
Сука. Бешеная.
— Одень меня и порви, — повторяет. — Порви белье.
Маленький язычок пробегает по губам. Опять. Нервно. Суетливо. Ей боязно нести эту хренотень, а заткнуться еще страшнее.
Я понимаю ходы. Читаю четко. Надо бы порешить ее. Здесь. Не затягивать. Надо бы. Да не хочется.
Толкаю девку на кровать, склоняюсь и в самое ухо выдаю:
— Твой любимый муженек знает, какая ты шлюха?
Она дергается. Как от удара в грудь. И соски острые. Как пики. Если неосторожно взглядом провести, можно порезаться.
Я подхватываю первые попавшиеся трусы, верчу, растягиваю пальцами. Берусь за ее лодыжки. Черт, какие тонкие. Могу обе одной ладонью обхватить. Поглаживаю кожу. Косточку. Тянет тут губами провести.
Ха. Да я бы ее всю вылизал. Я бы ее сожрал.
Она слабо дергается. Будто мысли читает.
Натягиваю на нее трусы. По икрам, едва касаясь. По бедрам, сжимая до синяков. До чего же аппетитная баба. Мять бы ее и мять. Бить. Вгонять плоть в плоть.
Зажимаю пизду. Через кружево. Течет прямо в мою ладонь.
Царица.
Блядская такая царица.
Содрогается. Пытается бедра сдвинуть. Но я не даю. Давлю сильнее. Она извивается, будто верчу на хую.
Ухватываю бедра, подтягиваю к себе. Вжимаю яйца в промежность. Толкаюсь вперед. Постукиваю членом по животу. Она бьется в моих руках так, будто пропускаю разряд тока.
— Весь день тосковала по моему хую?
Молчит. Дрожит.
— Говори, — рычу.
— Да, — еле двигает губами.
— Громче.
— Да, — уже тверже.
— Я хочу услышать все.
— Я скучала…
Подаюсь назад, шлепаю членом между ее раздвинутыми ногами. Дразню. Трусы у нее настолько мокрые, словно обмочилась.
— Я скучала по твоему хую, — чуть не хнычет.
— Еще, — продолжаю отбивать на ней дикий ритм.
— Что, — задыхается. — Еще?
— Ты же любишь трепать языком. Давай. Подробнее.
— Я… Скучала…
Вскрикивает.
— Я… хочу твой хуй.
Вскрикивает почти после каждого слова.
— Громадный. Твердый. Горячий, — гнется дугой. — И я хочу твои яйца. Огромные. Как у настоящего самца.
От ее хриплого голоса в паху кровь закипает. И от этих вскриков. От того, что она будто стонет все время.
Отрываюсь от нее. Просто чтоб потянулась следом, захныкала. Я не кончил, ей тоже не разрешу.
Хватаю несколько бюстгальтеров сразу. Оставляю один наугад, остальные отбрасываю. Застегиваю на ней. Поправляю грудь, заправляю в кружевные чаши. Щипаю соски. Не могу удержаться. Не хочу. И она всхлипывает так, что мои яйца готовы взорваться.
— Марат, — шепчет. — Марат.
— Что? — ухмыляюсь. — Хочешь ебаться?
Ничего не отвечает. Но тело говорит достаточно. Судороги и спазмы. Как же ломает ее от желания. А упрямая. Не признается. Терпит. Пытается достоинство сохранить. Хоть так.
Ну, удачи.
Бюстгальтер ей мал. Грудь вываливается из чашек. Ткань в плоть врезается. Мну это богатство. Всласть.
Забаву прерывает звонок.
Внутренняя связь. Что-то срочное. Серьезное.
Дерьмо. Почему сейчас?
Приходится отвечать.
— Шеф, тут такое дело, — покашливание. — К нам заявился настройщик интернета. Вроде все чисто. Легенда, документы. Что-то там и правда сейчас меняют, обновляют. Короче, нормальное дело. Мы пустили его, а потом присмотрелись. Это один в один тот тип с фотки. Вы говорили, он должен прийти. Не без маскарада, конечно. Но это точно он.
— Пакуйте его, — хмыкаю. — Мягко.
— А дальше?
— Пусть ждет внизу.
Я кладу трубку.
— Что-то случилось? — тихий вопрос.
Волнуется зараза. Чует все.
— Мне понравилось тебя одевать.
Возвращаюсь к ней и разрываю бюстгальтер посередине, поглаживаю обнажившуюся грудь, перекатываю соски. Выбираю новую модель. Примеряю. Садится гораздо лучше. Застегиваю и отхожу.
Она остается сидеть на краю кровати, сдвигает ноги, подрагивает. Ждет.
— Стань раком.
— Что? — застывает.
— Жопой ко мне.
Выполняет приказ. Медленно.
Ох, какой открывается вид.
Красный ей идет. Но еще больше идет эта поза. Что сказать. Раньше я нагибал пешек. А королева одна. Вот она. Других нет.
Даже дышать тяжело.
Поглаживаю ее задницу. Обвожу ладонями. Сжимаю. Раздираю трусы. Полностью не снимаю. Проделываю дыру. Вгоняю в пизду.
Жарко. Как в пекле. В райском пекле.
Тугая. Тесная. Адски горячая.
Я толкаюсь размеренно. Без спешки. Хочу растянуть момент. Шлепаю по ягодицам. И чувствую, как она сотрясается. Мелко. Судорожно. Вжимается в постель.
Я собираю ее волосы в кулак. Аккуратно. Осторожно. Нежно. Потом дергаю назад.
Кричит. Кончает и кричит. Трепещет вокруг моего члена.
Бью ладонью по заднице. Наотмашь.
Она дергается.
Начнем скачку. Пора оседлать ее по-настоящему. Объездить.
Вбиваю бедра в бедра. Отвешиваю шлепки в такт ударам. Вхожу до предела. Тяну за волосы, управляя телом. Вгоняю по самые яйца.
Роскошный зад так и манит. Круглый. Упругий. Просится на хер. Умоляет, чтоб без жалости выдрали.
Обрывки красного кружева. Белая кожа. Гладкая. Теплая. Раскрасневшаяся от ударов, помеченная моими ладонями.
Этой ночью я свою суку везде поимею.
Недолго ей оставаться целкой.
Она оценит. Распробует.
Я выхожу из нее, переворачиваю на спину, сдергиваю презерватив и кончаю ей на грудь, на живот. Щедро покрываю семенем.
— Можешь надеть мою рубашку, — встаю с постели, набрасываю халат. — У нас гости.
— Кто?
— Увидишь.
* * *
