Вжимаюсь в прохладную поверхность. Считаю секунды. Пробую успокоить одуревший пульс.
Я не анализирую ситуацию.
Это не поможет.
Ничто не поможет.
Марат вернется. Рано или поздно. И тогда…
Господи, я и правда брошусь на него с оружием?
Дверь распахивается настежь.
У меня больше нет времени думать.
Мой палач заходит в комнату.
Огромный. Голый. Темный.
Я стискиваю рукоять так, что не чувствую собственные пальцы. Даже вдохнуть не решаюсь. Любой звук может выдать безумный план.
Дерзай.
Я подаюсь вперед. Совершаю единственный шаг. Вонзаю нож в спину. До упора. Бью изо всех сил.
Звериный рык сотрясает реальность.
— Блядь, — выдает Марат.
Разворачивается и хватает меня за горло. Сдавливает. Отрывает от земли, вынуждая захрипеть. Напрочь перекрывает кислород. Лишает опоры.
Выпускаю рукоять. Цепляюсь за его пальцы. За широкое запястье. Царапаюсь. Пробую извернуться.
Проклятье.
Я пропала.
Уже и боли не чувствую. Только ярость. Отчаяние. Ужас. Пьянящий. Срывающий крышу. Вламывающийся внутрь ураганом.
— А ты любишь, когда жестко, да? — кривая ухмылка обнажает зубы. — Ну, валяй.
Марат выдергивает кинжал, точно зубочистку, вгоняет в дверь по самую рукоятку. Не похоже, чтобы он испытывал болевые ощущения. Странно, что вообще удар заметил.
Я вонзила оружие слишком низко. Чуть выше поясницы. В правую часть. Надо было бить выше. Надо было выбрать лезвие подлиннее. Хотя с его громадными мышцами до важных органов не добраться. Такую здоровенную спину невозможно ранить.
Черт. Что?! Идиотка. Теперь он тебя прибьет. Размажет прямо по этому полу.
Чем я думала? Я не думала. А зря.
Улыбаюсь. Как чокнутая.
— Кайфуешь, — хмыкает Марат.
Разжимает пальцы.
Падаю вниз. Больно ударяюсь коленями.
— Ты-ты, — закашливаюсь. — Не дал выбора.
Рефлекторно дрожу. Сжимаюсь.
— Мы могли неплохо провести время, — бросает мрачно.
— Мы?
Марат наматывает мои волосы на кулак, принуждает запрокинуть голову назад, ловит взгляд в пылающий капкан.
— Я бы убил тебя, — говорит ровно. — Без боли. Быстро. Ты бы даже не поняла.
— Как ты… как…
— Я думал, ты умная, — криво усмехается. — Приняла правила игры. Но нет. В башке совсем пусто, раз решила такое вытворять.
— Думал, буду твоей покорной шлюхой? — восклицаю запальчиво. — Буду все вылизывать и высасывать? Буду раздвигать ноги по первому требованию? Добровольно давать в зад? Да ты гребаный псих! Все равно хотел меня прикончить!
— Смерть бывает разной, — от его спокойного тона веет могильным холодом. — И брать тело можно по-разному.
Он нагибает меня, ставит в нужную позу, прижимается сзади. Оголяет шею, медленно трется щетиной о нежную кожу.
— Шальная, — шепчет на ухо. — Это заводит.
Укладывает член между ягодицами. Выкручивает соски.
— Я тебя ненавижу, — роняю судорожно, сдавленно повторяю: — Ненавижу. Чтоб ты сдох. Чтоб ты…
— Отлично, — сжимает мои бедра до хруста. — Тем слаще будет ебать тебя до утра.
Глава 28
Я уже умерла? Это все? Конец?
Очень хочу произнести вопросы вслух, но ничего не выходит. Рот будто вязкой ватой забит. Еле ворочаю языком. Без толку, без особого успеха. Не удается вымолвить ни единого слова. Из горла не вырывается никаких звуков. Даже простонать не получается, просто всхлипнуть и то оказывается непосильным трудом.
Я отчетливо слышу голоса. Мужской и женский. Непонятный язык. Абсолютно неизвестный и неразборчивый. Я пытаюсь ухватить суть беседы по тону, уловить перемены интонации.
Женщина как будто недовольна, резко отчитывает мужчину. Но и он отвечает не менее жестко и грубо. Мрачно. Даже угрожающе. Голос не повышает. Однако кипучий гнев ощутим чуть ли не на физическом уровне.
Тут реальность покачивается. В очередной раз. Стремительно ускользает.
Погружаюсь во мрак. Опять и опять. Кто-то постоянно отключает свет в моей голове. Щелкает лампочка. Темные воды смыкаются над головой.
* * *
Я не знаю, где я. Понятия не имею о том, сколько проходит времени. Я помню только темноту. С оттенком бордо. С алыми всполохами. Багровая пелена застилает глаза. Пульсирует, оплетает липкой, мерзкой паутиной как коконом.
Запах крови забивается в ноздри, наполняет глотку, просачивается в поры.
Я не чувствую ничего ниже поясницы. Впрочем, кое-что есть, но очень далеко по ощущениям, будто с другим человеком происходит, а на меня только падает тень.
Как определить, что реально, а что нет?
Кто-то неведомый заставляет открывать рот, вкладывает таблетки, вынуждает запить водой и проглотить. Кто-то делает уколы, снова и снова. А потом осторожно смазывает наиболее пострадавшее место.
Это не Марат. Прикосновения совсем другие. Легкие, воздушные, нежные. Он так касаться не умеет. Знает лишь как сжимать и давить, вырывая вопли из груди.
Он чудовище. Монстр. Без эмоций, без чувств, без капли милосердия.
Его татуировка — его отражение. Настоящее. Жуткое. Страшное. До суеверной дрожи пугающее.
Демон, безжалостно терзающий свою беззащитную жертву, жадно пожирающий плоть, разрывающий податливое тело когтями и клыками.
Если у него и была душа, то эта душа давным-давно мертва.
А я…
Я пропала.
Моя смерть вопрос времени. Неизбежность. Не сбежать, не уйти. Судьба настигнет в любом случае. Отсюда уже никогда не выбраться.
Я ничего не ем, только пью. Меня лихорадит, бросает то в жар, то в холод. Даже знать не желаю, какая сейчас температура.
Я почти не бодрствую, постоянно пребываю в горячечном бреду.
Дни и ночи теряются в тумане, минуют в путанной чехарде, сменяют друг друга без определенного графика. А на моей шее затягивается петля. Всплывает больше жутких ощущений. Память будто режут на части, кромсают, извлекая самые жуткие куски.
Вот я.
Стою на коленях. Вдавлена грудью в пол. Сломана. Раздавлена. Повержена.
Вот Марат.
Трахает меня с деликатностью отбойного молотка. Бьет будто по наковальне. Резче, жестче, до спазматических судорог.
Вот…
