Боже. Тошнота подкатывает к горлу, просто рефлекс. Не верю. Не хочу верить. Буду отвергать реальность до последнего.
Хотя пятнадцать лет не так мало. Подросток. Гормоны бурлят. Дети бывают жестче взрослых. Тем более, Стрелецкие и правда состоятельная семья, действительно могли скрыть улики, заплатить нужным людям и замести следы, спустив расследование на тормозах.
Версия до жути логична. Идеальна. Практически. Но… А что, если дело не в Олеге? Что, если это его отец? Вдруг он во всем виновен? Наломал дров, а остальным приходится разгребать и огребать за его преступление. Чушь. Полная ерунда. Этот мужчина интеллигент до мозга костей. Мухи не обидит. По виду. И свою жену любил всем сердцем. Так и не вступил в брак снова, хотя вокруг всегда вились претендентки.
С другой стороны — разве маньяки выглядят подозрительно? Многие могут весьма мило общаться, излучать обаяние и располагать к себе. Достаточно вспомнить документальные передачи о серийных убийцах, их потому и ловят поздно, ублюдки отлично сливаются с толпой, кажутся гораздо нормальнее подавляющего большинства людей.
Господи. Как тогда сказал Олег? После нашей свадьбы, после церемонии.
«Они забрали мою мать».
Они. Кто? Марат и его друзья? И почему именно за матерью? Преступление совершил мужчина, а наказание отбывает женщина. Где здесь справедливость? Что за бредовая логика?
Прекрасно сознаю, никто не станет отвечать на мои вопросы. Без того очень много пищи для размышлений подбросили.
— Я думала, ты обречена, — холодно заявляет Замира. — Но пожалуй, стоит сохранить твою жизнь.
— Почему? — криво усмехаюсь. — Столько милости… вдруг.
— Он другой рядом с тобой.
— Какой?
Одержимый. Бешеный. Жестокий. Одуревший от похоти, жажды плоти. Опьяневший от запаха крови.
— Он дышит.
Пожимает плечами. Невозмутимо. Небрежно.
Она реально рассчитывает, я поведусь на подобную приманку?
— Звучит красиво, — хмыкаю. — Но ему просто нравится моя кровь. Чем больше прольется, тем вкуснее насиловать. Злоба. Презрение. Ненависть. Вот, что я в нем пробуждаю. Тут и не пахнет глубокими чувствами.
Замира отрицательно качает головой.
— Дура ты, — вздыхает. — Он тебя в отдельной комнате держать хотел, а в итоге у себя поселил, в собственной кровати. Одежду отнял, и сам же нового тряпья накупил.
— Ну, знаете, вы очень…
— Он все эти дни дома не появляется, — обрывает меня. — Тянет его к тебе. Дико. Боится опять сорваться.
— Я же вонзила ему нож в спину, — бросаю холодно.
— Заслужил, — усмехается.
— Что? — роняю удивленно. — В-вы… серьезно?
— Может, и будете вместе, — произносит поразительно ровно, без эмоций, будто речь идет о самом рядовом событии. — Если только прежде друг друга не угробите.
— Желаете, чтобы я заменила погибшую невесту? — вопрошаю горько.
— Какую невесту? — искреннее недоумение в голосе.
— Амину, — выдаю глухо. — Она ведь была его девушкой. Или успела стать супругой? Вы сами сказали, Марат в ней души не чаял, любил по-настоящему.
Замира смеется. Звонко.
— Никакая она ему не невеста, — говорит. Потом прибавляет: — Никогда ею не была и быть не могла.
— А кто тогда?
— Она его сестра. Единокровная. А тот ублюдок такое с ней вытворил, что даже небо рыдало тринадцать дней.
* * *
Проходит еще неделя. Окончательно восстанавливаюсь. Наверное, можно насиловать меня дальше. Однако Марат не спешит, не возвращается обратно, не требует то, что считает своим по праву. Он не появляется в своем собственном доме.
Я не верю в романтическую версию Замиры. Я же не идиотка.
Мой палач занят. Решает рабочие вопросы. Уехал в другой город. В другую страну. Да мало ли вариантов.
Вернется — и убьет. А чего тянуть? Свое он уже получил. Мою единственную невинность отнял. Больше брать нечего. Мальчик наигрался. Пора отправить игрушку в гроб.
Разве нет?
Я пытаюсь сохранять оптимизм. Пытаюсь искать новые пути побега. Пытаюсь… но ничего не выходит.
Я готовлюсь к худшему. Стараюсь заранее принять смертельный расклад. Главное — не рыдать, не умолять, не унижаться. Все равно не поможет. Лишь позабавлю этого гада напоследок.
Я уверена, что встречу неизбежность с достоинством. Улыбнусь. Не склоню голову, не преклоню колени. Никогда больше. Хватит, достаточно валялась в его ногах. Пусть сам ломает до конца. Пусть калечит. Пусть…
Поворачиваю ручку, толкаю дверь, прохожу в комнату и вижу Марата. В комнате темно, лампы выключены, шторы настежь распахнуты. Скупой лунный свет освещает мрачную мускулистую фигуру.
Он стоит ко мне спиной. Любуется полумраком. Выжидает.
Господи. Я не готова. Нет, нет, нет. Слишком рано. Не хочу погибать.
Я закрываю дверь за собой и прохожу вперед.
Смысл бежать? Настигнет вмиг. Очередное унижение. Вот и все. Уж лучше сама взойду на эшафот.
Странное чувство. Не могу объяснить. Какое-то гнетущее сомнение терзает душу, пробирается под кожу, царапает льдистыми когтями.
Это же он, да? Он. Марат.
Другой мужчина не рискнул бы прийти сюда. Никто из слуг, из охраны, из прочих подопечных не стал бы пробираться в спальню хозяина.
И все же…
Высоченный. Громадный. Здоровенные плечи. Огромные ручищи. Мощные ноги как столбы.
Я не вижу лица. Не могу разглядеть точно.
Проклятье.
Я не чувствую его. Как прежде. Нет этого дурманящего запаха. Нет адского жара. Нет чертовой порабощающей ауры, энергетики бешеного зверя.
Точнее что-то есть. Но не то…
И его одежда. Джинсы. Футболка. Конечно, Марат и раньше надевал футболки. Вот только все предметы одежды как будто чужие.
Он чужой.
Другой.
— Горячая штучка, — усмешка ощущается физически. — Рада нашей встрече?
Дьявол.
Хриплый голос. Очень похожий. До жути.
Но…
Это не его голос.
Быстро делаю шаг назад, хватаю ручку двери, поворачиваю.
— Стоять.
Хищник добирается до меня одним прыжком. Захлопывает дверь за спиной. Прижимается горячим телом, вдавливает в дерево.
— Мы только начали, — крупные ладони пробираются под юбку, сдавливают ягодицы. — А ты хороша. Теперь понятно, почему Марат с тебя никак не слезет.
— Кто, — задыхаюсь. — Кто ты?
