Впечатление, точно предлагает секс. Причем открытым текстом. Прямо. Еще бы расстегнула ему брюки и уселась сверху. Или встала бы на колени и в рот взяла.
Проклятье. О чем я думаю?
Между бедер становится жарко. До чертиков. Невольно свожу ноги плотнее. Прикрываю веки, четко представляю, как я сама опускаюсь на колени, а потом…
— Нет, — ледяным тоном отрезает Марат. — Благодарю.
Девушка едва сдерживает разочарованный вздох и уплывает дальше, следует вперед по проходу.
Ощущаю странное удовлетворение. Мстительное. Будто то, что мой палач никакой реакции не проявил, имеет значение.
Это ничего не меняет. Увы. Ровным счетом ничего.
Журнал выскальзывает из пальцев. Наклоняюсь поднять, задеваю мускулистую ногу своей головой, прохожусь щекой по крепкому бедру. Слегка, невзначай, чуть мазнув, моментально отстраняюсь.
Выпрямляюсь и сталкиваюсь с горящим взглядом.
Ох. Жарко. В пекле прохладнее будет.
Даже дышать боюсь. Не знаю, кто там меня в аэропорту глазами жрал. После такого пронизывающего и прожигающего взора ничего не чувствую.
По жилам электричество льется. Чистый ток. До судорог прошивает плоть. Входит в кровь сокрушительной волной. Топит в токсическом возбуждении.
Марат молчит. Накрывает запястье горячими пальцами, сдавливает. Тянет к себе, не позволяя уклониться.
Что он… что?..
Мысль тает.
Меня поднимают и уводят за плотную синюю штору. В туалет. В узкую кабину, которая с трудом вмещает нас двоих.
Дьявол. Теперь все гораздо хуже. Переодевать незачем да и не во что. Значит, грядет совсем другой расклад. Нетрудно догадаться.
— Марат, — только и успеваю выдохнуть.
Щелчок закрываемого засова. Снаружи загорается лампа «занято».
— Ты, — запинаюсь. — Я не…
Крупные ладони опускаются на плечи, заставляют присесть на унитаз.
— Давай, — выразительный кивок вниз.
Отшатываюсь. Дергаюсь, как от удара.
Боже, лучше бы он и правда меня ударил. Врезал посильнее. Без жалости. Лучше бы убил на месте. Оборвал бы эту пытку.
— Чего ждешь? — спрашивает резко.
Огромный бугор. Прямо передо мной. Натягивает ткань брюк до предела. Растет и наливается мощью. Жаждет покарать и разрушить.
Я понимаю, что не могу отказаться. Не могу сказать «нет». Нет смысла сопротивляться, изображать оскорбленную невинность.
Это не поможет. Ничего не поможет.
Наоборот. Нужно радоваться. Ведь я жива, пока пробуждаю в нем все эти дикие желания, пока будоражу кровь, растравляю голод.
Покорно подаюсь вперед, берусь за ремень.
— Без рук, — хрипло произносит Марат.
«А как?» — немой вопрос читается в моих глазах.
— Ртом, — ухмыляется.
Тупо моргаю, перевариваю полученную информацию. Судорожно втягиваю раскаленный воздух. Почти задыхаюсь.
Он не шутил. Когда обещал выдрессировать первоклассную шлюху. В красках расписывал мое новое предназначение.
Хорошо. Хочет — получит. Все. Абсолютно. Так, чтоб подавиться.
Я смыкаю зубы на его ремне, вытягиваю из шлеек. Непривычно. Необычно. Однако справляюсь. Расстегиваю брюки без помощи пальцев.
Мое учащенное дыхание заставляет громадный член твердеть, пульсировать кровью, рваться в бой.
Медлю и обхватываю окаменевшую плоть губами. Накрываю прямо через ткань трусов. Дразню, лаская языком.
Утробное рычание служит наградой. Ладонь опускается на макушку, притягивает плотнее, вдавливает в пах.
Зверь заведен.
Цепляю резинку, оттягиваю вниз, обнажая гигантский эрегированный орган. Медленно облизываю побагровевшую головку, втягиваю напряженно подрагивающую плоть в рот, заключаю в кольцо своих губ.
Грязно. Развратно. Горячо.
Отключаюсь от реальности. Вхожу во вкус. Проникаюсь ощущением, будто ласкаю любимого мужчину.
Марат вдруг отстраняет меня, тянет за волосы назад.
Закусываю губу.
Что-то не так?
Перед моими глазами возникает сверкающая фольга. Понимаю без слов. Без приказов. Поражаюсь собственной развращенности. Порочность порабощает сознание.
Послушно киваю. Облизываюсь. Ухватываюсь за уголок упаковки зубами. Надрываю обертку. Осторожно ухватываю презерватив. Поддеваю языком, вбираю в рот. После надеваю на закостеневший от вожделения член, раскатываю по жилистому стволу.
Получается практически сразу. Отрабатываю идеально. Учусь на лету, исполняю извращенные желания жестокого хозяина.
Марат поднимает меня. Вздергивает рывком. Настолько грубо и неожиданно, что голова идет кругом. Задирает платье до талии. Стягивает мое нижнее белье. С поразительной осторожностью. Прячет в карман брюк.
— Т-ты, — выдаю сбивчиво.
И уже не успеваю договорить, сформировать хоть мало-мальски осмысленную фразу.
Ладони крепко обхватывают ягодицы, сжимают и насаживают на здоровенный орган, вбивают раскаленную дубину до предела в мое истекающее влагой лоно.
Кто-то стучит в кабинку. Кажется. Точно не знаю.
Или это стучит кровь во взмокших висках?
Самолет качает из стороны в сторону. Безумные рывки. Безжалостные. Мы входим в зону турбулентности. Явно.
Или… или это что-то совсем другое?
Марат вбивает меня в стену, буквально размазывает по поверхности кабины. Входит все резче и жестче. Зажимает мой рот ладонью, заглушая дикий, неистовый вопль, рвущийся на волю из рвано вздымающейся груди.
Похоть пропитывает каждую клетку. Животная. Низменная. Примитивная. Разнузданная. Рефлекторная. Порабощает разум в огне.
Похоть. Просто похоть. Повторяю раз за разом. Стараюсь впитать эту мысль. Но впитываю совсем другое.
Дурею. Его запах. Пьянящий. Острый. Резкий. Стирающий из памяти запахи всех остальных мужчин. Бешеный бой его сердца. Так близко к моему. И так далеко.
Черт. Что я творю?
* * *
Все понимают, чем мы занимались. Все абсолютно. Без исключения. И модная дама в замысловатой шляпке. И лысый мужичок. И тот лощеный интеллигент. И здоровенные спортсмены. Даже стюардесса испепеляет взглядом.
Но никто ничего не говорит. Разумеется.
Марат не тот, кому можно сделать замечание. Безнаказанно. Окружающие улавливают опасность, исходящую от него. Сразу. В момент. На уровне первобытного инстинкта. Угроза физически ощутима.
Я поправляю безнадежно измятое платье. Кусаю и без того распухшие губы. Хватаю журнал, пустым взглядом изучаю рекламные предложения.
