— А кто я, по-твоему? — бросает как кнутом бьет. — Рыцарь? Гребаный принц?
— Я не знаю, — признаюсь честно. — Я не знаю, кто ты.
Вжимаюсь в спинку сиденья, смежаю отяжелевшие веки. Стараюсь укрыться от реальности, сбежать в уютную неизвестность.
— Завтра будет совет, где решат, что с тобой делать дальше, — говорит Марат.
— В каком смысле? — леденею изнутри. — Ты мой хозяин, и только ты властен распоряжаться мною. Разве нет?
— Мой отец умеет прогибать под себя любые правила.
Ощущаю медный привкус во рту.
— Чего мне ждать? — с трудом выдыхаю.
— Он хочет, чтобы тебя попробовали другие. Как прежде пробовали первую из Стрелецких. Пустили по кругу.
— И ты позволишь? — еле двигаю губами.
Марат отворачивается от дороги и смотрит прямо на меня, прошивает своими горящими глазами, насквозь вспарывает.
— Убью, — выдает мрачно. — Я тебя убью. Но не отдам.
Глава 45
Это обжигающее признание громом отбивается внутри меня. Ударяется о вены, вынуждает жилы сотрясаться. Отражается в сбитом пульсе.
Неужели ему настолько сильно нравится меня трахать? Или просто не любит делиться? Не важно чем. Ничем. Если взял для себя, то другим никогда не позволит коснуться.
И все равно страшно. Жутко, что я пробуждаю в нем настолько сильные чувства. Дикие рефлексы собственника. Самое темное, затаенное, звериное. Самое опасное.
Но это же хорошо. Верно? Хорошо, что он собирается отдавать меня остальным, делать участницей групповой оргии.
Так можно выиграть время. Хотя бы. А потом… потом будь что будет. Остается лишь ждать и надеяться. Верить в чудесное спасение.
Вдруг ему и правда будет жаль убивать? Люди же привязываются к домашним животным. К определенным вещам.
Конечно, не уверена, что Марат способен на подобные привязанности. Но иных шансов точно не светит. Хватаюсь за единственную соломинку.
Слишком тяжело осознавать, будто все кончено. Если я сдамся, если отчаюсь, если окончательно перестану верить, то лучше точно не станет. Нужно быть сильной.
Я рада, что Марат практически сразу отворачивается, чтобы следить за дорогой. На улице рано темнеет. Город постепенно погружается в сумерки.
Я могу подумать. Отвлечься от собственной судьбы, вникнуть в детали чужой жизни. В памяти всплывает беседа Рустама и Юли. Похоже, они прежде встречались, причем речь явно не о самой первой встрече. Там существует своя предыстория.
Рустам похищал девушку? Вывозил в лес? Или же она бежала от него и оказалась там? О каких «других» шла речь? Кому повезло меньше, чем Юле?
Опять множество вопросов, на которые никто не станет давать ответы.
Лес. Похищение. Опасность. Что-то знакомое. Что-то такое… Ох, черт. Разрозненные фрагменты складываются воедино, сливаются в цельную картину. Меня вдруг накрывает ослепительное осознание чудовищной истины.
Слова Егора. Тогда, когда он пробрался в дом, пытаясь оказать мне помощь. Про парня, который вывез девушку в лес и залюбил до смерти.
Это не имело никакого отношения к Олегу. Первая догадка оказалась ложной. Да и не очень логично было намекать на вероятное преступление моего супруга. Куда разумнее дать понять, будто есть серьезный компромат на Ахметовых. Пригрозить Марату.
Боже. Как я сразу не догадалась? Почему не поняла?
Егор подстраховался, нашел нужную информацию для своего прикрытия. Мол, убьете меня или причините вред — тайна моментально всплывет.
Он шантажировал Марата. Дразнил зверя. Прямо в его логове.
Мой друг псих. Реально. Так сильно рисковать. Ради чего? Ради меня?!
А я ведь даже не спросила ничего, не побеспокоилась о его судьбе. После неудавшегося побега Егору наверняка досталось. Еще и как.
Господи, надеюсь, он жив. Марат не прощает предательства. Наказание за обман последует незамедлительно.
— Я давно хотела спросить, — откашливаюсь, прочищаю горло. — Мой друг. Журналист, которого ты устроил на работу…
— Везучий упырь, — криво усмехается Марат, не отводя взгляда от дороги.
— Он…
— Он свинтил из страны, прежде чем я успел до него добраться.
— Егор пытался помочь, — начинаю осторожно.
— Точно, — кивает. — Помочь меня наебать.
— Ты же не станешь, — запинаюсь. — Не станешь его преследовать?
— Нет, — хмыкает. — Просто найду и прикончу.
Не могу сглотнуть ком в горле. Складываю ладони вместе, сжимаю, стараясь унять лихорадочную дрожь.
— Трахалась с ним? — спрашивает резко.
— Что? — выдаю тихо. — В смысле?
— Он тебя ебал?
Грубый вопрос буквально почву из-под ног выбивает. Хочется ответить не менее жестко и хлестко, но включается инстинкт самосохранения, поэтому прикусываю язык, успокаиваю дыхание и лишь потом выдаю:
— Он мой друг, — облизываю пересохшие губы. — С детства.
— Он мужик, а ты баба, — фыркает. — Какая дружба?
— Настоящая, — роняю вкрадчиво. — Мы всегда друг другу помогали. В школе и вообще. Поддерживали.
— Хрень собачья.
— Не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
Бросает на меня выразительный взгляд. Смотрит как на дуру. Снисходительно, с долей насмешки.
Ладно. Глупо спорить. Он животное. И понятия у него под стать хищной природе. Завалить жертву и растерзать. Либо убить, либо выдрать. Примитивная натура.
Но и совсем отступить не удается.
— Между нами никогда ничего не было, — произношу я. — Егор даже намеков не делал, не пробовал перевести отношения на другой уровень. Тебе сложно представить подобное, однако дружба между мужчиной и женщиной действительно существует.
Полные губы кривятся в издевательской ухмылке. Брови выгибаются. Марат молчит, но вид у него весьма говорящий.
— Что? — спрашиваю настойчиво. — Ну, что ты хочешь сказать? Давай. Поделись уже своим мнением.
— Твоя пизда на него не текла, — заявляет небрежно.
Отлично. Чего еще ждать от дикаря?
— Полагаешь, все вокруг… этого вращается? — интересуюсь раздраженно.
— У баб — да.
Руки чешутся. Так и тянет влепить ему звонкую затрещину. А с другой стороны, он имеет полное право на подобное мнение. Рядом с ним обращаюсь в безумную, голодную самку. Разве можно меня воспринимать всерьез?
В салоне автомобиля опять воцаряется тишина.
Я размышляю, как бы получше сформулировать новый вопрос, и прихожу к выводу, что в случае с Маратом всегда надо действовать прямо.
