– Биохимия, – выдал Ян, усмехнувшись. – Любовь – это биохимический процесс. Дофамин, адреналин, серотонин… Я могу написать формулы и реакции всех фаз влюбленности. И все же любовь – это чудо.
Необычное утверждение для мужчины. Эйра заметила, как Ян коснулся безымянного пальца на левой руке. Кольцо?! И как она не заметила раньше… Он вдовец или католик? Имя европейское, возможен любой вариант.
– Ты разбираешься в биохимии?
Эйра предпочла бы узнать, не ждет ли его дома жена, но задала нейтральный вопрос.
– Да, – кивнул Ян. – Это моя профессия.
– И считаешь любовь чудом?
– Считаю.
Он опять помрачнел и потянулся к пустому стакану.
По-хорошему, следовало бы оставить Яна в покое. Эйра не хотела ни копаться в чужих семейных проблемах, ни утешать вдовца. Однако уйти не смогла: вроде как чувствовала ответственность из-за того, что спровоцировала Яна на откровенность.
– В фазе расставания уровень серотонина и эндорфинов снижается, – продолжил он. – Но я все так же сильно люблю Ларису.
– А она… – рискнула поинтересоваться Эйра.
– Моя жена. Ее убили.
Все же вдовец. Все же эффект «случайного попутчика» сработал. Все же Эйра проиграла пари.
= 2 =
Темноволосая девушка с загадочной улыбкой и необычным именем появилась, когда Ян почти с головой нырнул в черную пустоту. После похорон глухое отчаянье сменилось яростной ненавистью. Ян узнал, что девчонку, которая убила его жену и неродившегося ребенка, отпустили до суда под залог. Да и сам суд навряд ли будет справедливым: ее адвокат открыто предлагал деньги – «за моральный ущерб». И намекал, что его подзащитная выйдет сухой из воды.
Ян не верил в правосудие. Дочку богатых родителей наверняка отмажут. Таким, как она, можно садится за руль, накачавшись алкоголем и наркотиками, а сбитая насмерть на остановке женщина – всего лишь «несчастный случай».
Именно поэтому Ян каждый вечер отправлялся искать убийцу. Он хотел покарать ее сам, отомстить за смерть жены и ребенка. Ночные клубы, бары, дискотеки… Ее нигде не было. Скорее всего, родители заперли дочь дома, а то и отправили за границу. За деньги можно купить все.
Ярость и жажда мести постепенно сменились апатией. Ян вроде бы продолжал поиски, но теперь, придя в ночной клуб, устраивался у барной стойки и пил виски, в надежде опьянеть и забыться, хотя бы ненадолго.
Боль, сжигающая его изнутри, и не думала отступать. Умом Ян понимал, что Ларису не вернуть, и надо как-то жить дальше. Хотя бы ради родителей, ради памяти о жене. Но ничего не получалось. Боль растворялась в темноте, продолжая терзать душу.
Эйра появилась… вовремя.
Поначалу Ян удивился, но вскоре понял, что она права. Ему хотелось поговорить, но не с кем-то знакомым и не с мозгоправом, а со случайным человеком, который мог выслушать, воздержавшись от советов.
Эйра слушала. И не кивала сочувственно, не спешила утешить. Похоже, он, и правда, ошибся. Она подсела к нему просто так, без какой-то определенной цели.
– Сопьешься, – сказала она, когда Ян замолчал. – И не заметишь, как.
– Больно, – пожаловался он, неожиданно для самого себя. – Не хочу, чтобы перестало болеть, но…
– Ты наказываешь себя за то, в чем не виноват. – Эйра помешивала разноцветный коктейль трубочкой. – Никто не смог бы предотвратить случайность.
– Я должен был… – Я н до хруста в суставах сжал пальцы. – Должен…
– Странно, что ты все еще считаешь любовь чудом, а не проклятием.
– А ты? – Он решил не спорить, а сменить тему разговора. – Все еще не встретила своего единственного? Или не веришь в любовь, потому что обожглась на каком-то мудаке?
– Ни то и ни другое, – улыбнулась Эйра. – Я извращенка.
Бармен поставил перед Яном чашку с дымящимся кофе.
– Я не заказывал, – нахмурился он.
– Это я. Показалось, лишним не будет. Но, если не хочешь, не пей.
– Спасибо.
Ян не стал отказываться от кофе. Сегодня он определенно перебрал, а до дома, как всегда, придется добираться самостоятельно.
– Извращенка? – Отпив глоток, он впервые посмотрел на Эйру с интересом. – Это как? Лесби?
– Нет, я мужчин люблю. – Она мазнула по нему каким-то хитрым взглядом и уточнила: – Пороть.
Ян все же подавился и закашлялся, жидкость попала в нос. Может, он все же ослышался?
– Чего? Пороть любишь? – переспросил он.
– Именно, – кивнула она. – Сильно, долго и с удовольствием.
– Неожиданно, – признал Ян, сглотнув. – Я, конечно, слышал… Но не думал, что встречу.
– Не бойся, я не кусаюсь. – Эйра похлопала его по плечу. – И ты не в моем вкусе.
– Но подсела ты ко мне. – Ян вдруг понял, что его задела последняя фраза. – Просто поговорить?
– Да. Просто поговорить. – Она поправила волосы и опять хитро улыбнулась. – Но, откровенно говоря, я выпорола бы тебя, не задумываясь.
– Почему? – изумленно выдохнул Ян. – Я же не в твоем вкусе.
– Бесишь.
– Э-э…
– Ты жалеешь себя. Все твое чудо любви – чистой воды эгоизм. Взлелеянная боль, придуманное чувство вины… Все для себя, любимого. Проще страдать, чем быть мужиком и жить дальше. Уверена, твоя жена предпочла бы видеть тебя счастливым.
Слова хлестали наотмашь, оставляя на душе кровавые рубцы. Перед глазами повисла красная пелена, и Ян едва сдерживался, чтобы не наброситься на Эйру. Какого черта! Она такая же как все. Даже хуже!
Ho что-то его останавливало. Определенно не страх. Эйра – никто. Случайная знакомая. И ничто не мешает послать ее подальше, встать и уйти.
Тогда почему он слушает ее отповедь? Откуда стыд, выступивший на щеках жгучим румянцем? Неужели Эйра… права?
Она давно замолчала, и Ян сидел неподвижно, рассматривая пустую чашку. Порка – это тоже боль, но боль физическая, осязаемая. Он никогда не замечал за собой мазохистских наклонностей, но сейчас отчего-то задумался, сможет ли выдержать порку. Захотелось узнать, что больнее? Похоже, нет. Порка – это наказание. Как она сказала… Он наказывает себя?
– Выпори, – произнес Ян, едва ворочая языком. – Сможешь?
– Пф-ф… – Эйра фыркнула и покачала головой. – Легко. Но, конечно же, не буду.
– Почему? Я не в твоем вкусе? Ты же сказала, что не задумываясь…
– Это спонтанное желание, о котором ты наутро забудешь, – пояснила она. – Ян, ты пьян и неадекватен.
И это правда. Он еще и пожалеет, когда протрезвеет. А после все повторится вновь… Клуб, бар, виски. Жгучая боль, тупеющая от разливающейся в душе тьмы. Только рядом уже не будет Эйры, способной вывести его из себя.
