Хозяйка заведения — дородная статная дама, сама принесла мне чай и получила плату.
— Можно ли спросить, — обратилась я к даме, — где найти дом господина де Синда?
— Зачем вам? — спросила мамаша Пуляр равнодушно, отсчитывая сдачу.
— Я из монастыря Святой Клятвы, сударыня, — объяснила я, глядя ей в глаза с максимальной честностью. — Матушка настоятельница получила письмо от господина де Синда, что в его дом требуется служанка, и отправила меня.
— Служанка? Вы? — хозяйка окинула меня быстрым и недоверчивым взглядом, но объяснила: — Его дом на берегу, напротив маяка. Как покушаете, ступайте налево, вдоль улицы, и как раз упретесь. Не ошибетесь, милочка. Таких домов в нашем городе нет. Такие дома строят за городом. Но готова поспорить, вы не протянете там и месяца.
— Почему? — тут же спросила я. — Господин де Синд — дурной человек?
— Дурной? — мамаша Пуляр была невозмутима, как стена. — Ну что вы. Господин Синд — один из самых уважаемых людей в городе. И точно — самый богатый.
— Тогда…
— Простите, барышня, я тут не сплетничаю, а работаю.
Хозяйка отошла к другому столу, а я двумя руками схватилась за кружку с чаем. Что ж, узнала достаточно. Господин де Синд богат, знатен, у него шесть детей, и он — контрабандист. И последний факт он усиленно скрывает. Но почему — не протянете дольше месяца?
Я пила чай медленно, раздумывая, что делать дальше. Можно на последние монетки снять на ночь комнату, выспаться и завтра идти к господину Синду, наниматься в служанки. Но лучше бы не тянуть с этим делом. Вдруг приедет настоящая воспитанница монастыря? Хотя, господин де Синд обмолвился, что служанку ждут к новому году… Но вдруг пока я буду спать в гостиничной постельке, место будет занято? Не воспитанницей монастыря, так родственницей ехидного лодочника… А в доме у господина Контрабандиста мне будет тепло, не голодно, да и жалование на службе у богатого господина, наверняка, хорошее.
Только почему — не продержусь дольше месяца?..
Наверное, характер у хозяина — не мёд. Я сама видела, как он чуть не придушил лодочника. Но крутой нрав — не самое страшное, как я успела убедиться. Куда страшнее — подлость, хитрость, изворотливость. А господин де Синд не производил впечатление изворотливого подлеца. И, в конце концов, мне ведь надо быть служанкой. Скорее всего, он и знать про меня не узнает, я буду общаться только с хозяйкой дома — с госпожой де Синд. Наверное, ей непросто с шестью детьми. Решено. Отправляюсь сейчас. Только прежде надо кое-что сделать…
— Будьте добры, — снова позвала я хозяйку, и мамаша Пуляр подошла ко мне, попутно собирая со столов пустые кружки из-под чая, грога и пива.
— Что угодно, барышня? — спросила она.
— Скоро должны привезти мой багаж, позвольте оставить записку, — попросила я, — куда доставить вещи. Я указала кучеру ваш адрес, не думала, что найду дом господина де Синда так быстро…
Взгляд мамаши Пуляр ясно выразил, какого она мнения о моих умственных способностях, но тем не менее она любезно согласилась:
— Оставляйте, барышня. Я передам. За отдельную плату, разумеется.
— Разумеется, — подхватила я. — Не подскажете, где у вас чернила и перья? И лист бумаги, пожалуйста.
Конечно же, всё мне было предоставлено за «отдельную плату».
На меня посматривали с любопытством, но я устроилась в уголочке, заточила перо и принялась старательно и печатными буквами выводить на клочке бумаги: дом господина де Синда, возле маяка, доставить для…
Когда на меня перестали глазеть, я быстренько и совсем другим почерком — ровным, с красивыми завитушками на заглавных буквах, написала совсем другое письмо, подобрав для него лист бумаги почище.
«Храни вас Бог, господин де Синд! В ответ на вашу просьбу направляю к вам под опеку и охрану овечку Господню, нашу воспитанницу Элизабетт Белл. Она добрая, честная, прилежная и скромная девушка. Её документы пока останутся у меня, так как девушка намерена стать монахиней, и весной я бы хотела забрать её обратно. Зиму же, для проверки её душевной стойкости, барышня Белл с моего благословения проведет в городе. С молитвами и добрыми пожеланиями — настоятельница монастыря Святой Клятвы мать Бернадетт».
Я понятия не имела, как звали настоятельницу монастыря, но слышала, что оттуда разъезжаются гувернантки и воспитательницы по всему королевству. Очень удобно иметь в прислугах девицу воспитанную, набожную и… безответную, как овечка. Поэтому монастырь Святой Клятвы пользовался популярностью у богатых людей. Пусть теперь эта популярность сыграет мне на удачу.
Быстро осмотревшись, я убедилась, что никто не наблюдал за мной, сложила письмо, наклонила свечу, проливая растопленный воск на стык краев бумаги, и незаметно приложила крест-накрест край ложки, изобразив что-то вроде смазанной печати.
Вот и всё. Письмо я сунула за пазуху, а записку вместе с медным грошеном вручила мамаше Пуляр.
— Может, подождёте, пока приедут ваши вещи? — щедро разрешила она.
— Благодарю, но я и так припозднилась, — отказалась я от такого приглашения. — Не хочу никому доставлять беспокойства.
— Как знаете, — протянула трактирщица и ещё раз окинула меня недоверчивым взглядом.
Глава 2
Дом господина де Синда я нашла без каких-либо сложностей. Мамаша Пуляр была права — второго подобного дома поблизости не было. Добротное строение в три этажа, с черепичной крышей и коваными флюгерами, стоящее на краю улицы, всем своим видом заявляло, что здесь живут важные господа. Правда, я не увидела ни ограды, ни сада вокруг — только пару чахлых рябин и несколько кустов сирени. Окна наглухо закрыты ставнями, и лишь над крыльцом горел фонарь, подвешенный на металлической цепочке.
Сразу за домом, на скале, стоял маяк, и было слышно, как тяжело и глухо бьется о берег море — вздыхая и ворочаясь, словно огромный зверь. Время от времени у подножья маяка взрывалась белопенная волна — будто снежинки, падавшие с неба, меняли направление и летели обратно в небо.
Но наблюдать за великолепным и грозным зрелищем было холодно и немного страшно. Я поёжилась и, утопая по щиколотку в рыхлом снегу, добралась до крыльца, поднялась по трем ступенькам и постучала. Сначала осторожно, а потом — сильнее, потому что никто не спешил мне открывать.
