— Тогда почему мы должны уйти с позором, когда наш род доказал, что принес немалую славу своим правителям? Наша верность, наша кровь и наши жизни всегда принадлежали Камерату, и Камерат не смеет отворачиваться от нас!
— Но не кричать же нам об этом под окнами короля, — усмехнулся его сиятельство.
— Попробуем подобраться со стороны двери, — ответила я. — Не зря же я столько времени посвятила спиллу. Поглядим, сдержит ли обещание помощи наш тайный друг. — Граф вопросительно приподнял брови, и я пояснила: — Сикхерт.
— Попытаться стоит, — задумчиво кивнул дядюшка.
И я попыталась. Моя охота на главу дворцовой стражи была короткой. Недолгий разговор Тальмы с одним из стражников увенчался успехом, и он взял у нее записку для графа Сикхерта, пообещав передать из рук в руки без лишних глаз. И когда я пришла в уединенную часть парка, где назначила его сиятельству встречу, он уже ждал меня там. Мой пытливый взгляд прошелся по его лицу, но единственное, что я увидела, было сочувствие и улыбка, немного грустная, но все-таки приветливая.
— А я всё гадал, когда же вы решитесь свидеться со мной, — с этих слов графа началась наша встреча. Он взял мои руки в свои и пожал их: — Мне так жаль, что происходит этот ужас. Я не верю ни слову, потому что вы показались мне чрезвычайно разумной для своих юных лет, а уж глава вашего рода давно зарекомендовал себя, как человек мудрый и осторожный. Вы ни за что не стали бы связываться с запрещенными воздействиями, ведь так?
— Вы совершенно правы, — ответила я серьезно, глядя его сиятельству в глаза. — Я законопослушна и разумна, как и мой дядюшка, к которому я прислушиваюсь и почитаю за прозорливейшего человека. Да и ее светлость слишком дорожила своей популярностью, чтобы рискнуть ею столь дурным и неумным образом. А уж его милость, барон Гард, тем паче не заинтересован в уничтожении своей репутации и жизни. Мы все стали жертвами чудовищного оговора и теперь не понимаем, как нам доказать свою невиновность.
Граф Сикхерт отошел от меня, отвернулся ненадолго, но вскоре все-таки на что-то решился и вернул мне свое внимание. Он сунул руку в карман, добыл что-то оттуда, а после опять взял меня за руку, а когда убрал, я почувствовала, что в моей ладони остался свернутый листок бумаги. Я вскинула изумленный взор на главу дворцовой стражи, и он кивнул, показывая, что мне нужно прочитать.
— Это принес мне один из стражей, которые стоят у казематов, — пояснил граф. — Он не решился передать это вам, как просил его барон, однако я подумал, что послание должно дойти до адресата. Простите, я прочел его, потому что должен был знать, чему становлюсь пособником, и, признаться, мучился до этой минуты, потому что… прочтите и всё поймете, ваша милость.
Уже только заслышав имя моего друга, я охнула и принялась разворачивать записку, однако продолжение пояснений заставило меня остановиться и воззриться на Сикхерта. Впрочем, кивнула и вчиталась в то, что было написано грифелем на куске грубой бумаги – должно быть, Фьер сумел найти ключик к стражу, раз тот дал ему всё это. Не знаю, читал ли сам стражник, раз не решился принести мне записку, а отдал ее своему начальнику, но, узнав содержание, поняла, отчего мучился его сиятельство.
«Ваша милость, если вы и найдете логичным то, в чем меня обвиняют, то заклинаю вас – не верьте. Вы – мой единственный друг во дворце, которому я смог довериться, доверьтесь же и вы мне. Я невиновен и не покушался ни на вашего любимца, ни на мерзавца, имени которого не желаю произносить. И если его мне не жаль, то вам бы я не причинил вреда и не сделал больно.
Впрочем, я пишу вам не столько поэтому, сколько вынужден доверить бумаге то, что хотелось бы сказать вам лично. Не уверен, что мы с вами еще свидимся, потому напишу и буду молить Богов, чтобы вы получили мое послание. Если мне не суждено довести своего расследования до конца, то вы должны знать, что я выяснил.
В королевской конюшне служит конюх Баст Логнер, он бывает и в конюшне ее светлости. У Логнера есть сестра – Анди, она служит графине Хальт горничной. Брат и сестра Логнер уроженцы этих мест, они проживали в деревне, именуемой Окраинной. Попасть туда можно по восточной дороге, но есть путь короче, он ведет через лес. А главное вот что – в их деревне живет старуха, которую почитают за ведьму. Не находите сей факт примечательным? Я нашел, но не успел проверить из-за участия в охоте.
Не подвергайте себя риску, однако постарайтесь осторожно узнать про эту ведьму. У меня есть стойкая уверенность, что скверна и приворотное зелье были куплены у этой ведьмы, а Логнер вплел ленту в хвост Аметисту. Только осторожней, заклинаю! Не хочу видеть вас в соседнем каземате.
Искренне ваш друг, Ф.Г.»
— Ох, — выдохнула я. Вскинув глаза на молчавшего графа, я вдруг подумала, что его вера в нашу невиновность по большей части основана на этом письме, однако тут же и отмахнулась от этой догадки. Особой роли это не играло, главное, что он на нашей стороне, хоть и не покажет этого открыто, а значит, окажет посильную помощь.
Его сиятельство коротко вздохнул и покачал головой:
— Как же жаль, что я не могу помочь вам с расследованием и высказаться в вашу поддержку. Первое опасно, а второе останется не услышанным. Но мое сочувствие…
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — с улыбкой прервала я его. — Мне так важно знать, что есть порядочные люди, которые верят не сплетням и оговору, а тому, что чувствуют. Это неоценимо и обещаю, никогда не забывать вашей доброты. Однако если вы желаете помочь, — я вновь глядела ему в глаза и потому не пропустила ни замешательства, ни досады: — Я прошу вас, ваше сиятельство, помогите мне встретиться с магистром Элькосом. Большего не надо. Только передайте ему, что мне нужно поговорить с ним. Это всё.
Сикхерт вздохнул с заметным облегчением и улыбнулся:
— Скажу, что встретил вас на прогулке, и вы спрашивали о нем. Я слышал, Элькос дружен с вашим семейством, думаю, этого ему хватит, чтобы найти возможность встретиться с вами.
— Благодарю от всей души, — я приложила ладонь к груди и склонила голову.
— Только… — граф удрученно вздохнул: — Не знаю, когда сумею это сделать. Магистр нынче редко попадается на глаза. В последние дни он всё отсутствует в резиденции, со вчерашнего дня и вовсе еще не возвращался. — Я в удивлении приподняла брови, и Сикхерт поспешил меня заверить: — Но как только я увижу мага, то тот час сообщу о вашем желании с ним увидеться. Клянусь!
Дальнейший разговор был пустым и быстрым. Я спросила о здоровье графини Сикхерт, выслушала откровенное вранье о ее сопереживании нашим горестям, после ответила на вопросы о здоровье дядюшки, затем мы еще немного повздыхали и расстались. Теперь, когда я сказала, что хотела, и узнала, о чем не подозревала, желание побыть в одиночестве и подумать стало настоятельным. Да и граф, хвала Богам, явно желал побыстрей закончить опасную и двусмысленную встречу, потому он вскоре откланялся и растворился среди зелени, а я осталась.
Некоторое время я бродила по аллейкам, размышляя над письмом Фьера, и мне не давала покоя фраза: «Но есть путь короче, он ведет через лес…». Перед глазами так живо вставало неожиданное появление герцога рядом с нами с дядюшкой, когда Аметист издевался надо мной. Тогда он сказал, что любит промчаться в галопе и так развеется от дворцовой жизни. А еще явственно страдал при мысли о возвращении, но гнал так, что скорей спешил добраться до резиденции, чем оттянуть появление подле в ней. И только мы с его сиятельством вынудили его остановиться. А ведь мог проскакать мимо и остаться неузнанным… Но как же он мог упустить случай пустить нам в глаза пыль?
