— Что вас угнетает, Шанни?
— Ничего, государь, — ответила я, наконец, повернув к нему голову. — Я просто наслаждаюсь прогулкой. Только и всего.
— Хорошо, — не стал настаивать монарх.
Из-за череды кустарников вынырнуло большое поле, давно очищенное от того, что росло на нем, и стала видна далекая деревня, стоявшая на другом его краю. Дома слились в черную полосу, над которой повисло облако из дыма, шедшего из труб.
— Какой чудесный пейзаж, — заметила я. — А если еще пустить одинокие сани по полю, которые везут крестьянина домой, то вышло бы и вовсе примечательно. Не находите, государь?
— Я заказал картину, — сказал он вместо ответа на мой вопрос. Я снова поглядела на короля, но уже с нескрываемым любопытством, и он продолжил: — Это сцена из легенды про Сиэль. Хочу, чтобы приятные воспоминания о прошедшем лете были запечатлены на холсте. Говорят, тот художник, которому я отправил заказ, хорошо рисует по памяти.
— Элдер Гендрик? — спросила я со всё возрастающим изумлением.
— Да, кажется, так, — кивнул Его Величество. — Дренг хвалил его, и я отправил графа с пожеланием написать мне такой вот сюжет.
— Его сиятельство — великолепный мастер, — машинально отозвалась я. — Он жених моей сестрицы, по весне они поженятся…
— Надо будет отправить им поздравления, — рассеянно произнес король, и мы в который раз замолчали.
Но в этот раз ненадолго. Его Величество бросил на меня взгляд:
— Шанриз, я кое-что хотел сказать вам до того, как об этом будет объявлено. — Я насторожилась. — Завтра я объявлю о скорой свадьбе моей сестры. — Теперь я ощутила недоумение. Замужество принцессы никак меня не задевало. — С Ришемом, — продолжил государь, и вот тут я остановилась и развернулась к своему спутнику: — И, как сами понимаете, его светлость вернется ко Двору. Я не желаю, чтобы существовали какие-то домыслы об этой свадьбе, потому герцогу появится, не как обвиняемый, а как глава герцогства Ришемского. Это означает…
— Что он признан невиновным, совершенно оправдан и одарен королевской милостью, — глухо произнесла я.
— Шанриз…
Я отрицательно покачала головой, отвернулась и зашагала прочь, не слушая призывы Его Величества. Новость была до того дикой в своей несправедливости и возмутительности, что мне нужно было время, чтобы совладать с собой. Как же живо в эту минуту мне вспомнилось унижение, которому подверг меня герцог. Я будто вновь оказалась в его власти, и чувство беспомощности, владевшее мной тогда, обрушилось на плечи сейчас, придавив непомерной тяжестью.
Если бы дело касалось только оговора, едва не стоившего нам чести, а может, и самой жизни, я бы смогла собрать волю в кулак и стоически принять новость. Но Ришем опоил меня, хотел обесчестить, погубить! Я могла понять стремление его светлости прикрыть преступление принцессы, потому что от этого зависело слишком многое для него. Но не то, что он хотел сотворить со мной. Только не его подлость и низость, только не это!
И что же? Ничего! Нибо Ришем вновь приближен, обласкан и может творить свои непотребства дальше?
— Ни минуты не останусь во дворце, — мотнув головой, произнесла я вслух. — Ни минуты!
— Еще как останетесь, — зло отчеканил король, и я стремительно обернулась к нему.
Я отрицательно покачала головой, отвернулась и зашагала прочь, не слушая призывы Его Величества. Новость была до того дикой в своей несправедливости и возмутительности, что мне нужно было время, чтобы совладать с собой. Как же живо в эту минуту мне вспомнилось унижение, которому подверг меня герцог. Я будто вновь оказалась в его власти, и чувство беспомощности, владевшее мной тогда, обрушилось на плечи сейчас, придавив непомерной тяжестью.
Если бы дело касалось только оговора, едва не стоившего нам чести, а может, и самой жизни, я бы смогла собрать волю в кулак и стоически принять новость. Но Ришем опоил меня, хотел обесчестить, погубить! Я могла понять стремление его светлости прикрыть преступление принцессы, потому что от этого зависело слишком многое для него. Но не то, что он хотел сотворить со мной. Только не его подлость и низость, только не это!
И что же? Ничего! Нибо Ришем вновь приближен, обласкан и может творить свои непотребства дальше?
— Ни минуты не останусь во дворце, — мотнув головой, произнесла я вслух. — Ни минуты!
— Еще как останетесь, — зло отчеканил король, и я стремительно обернулась к нему.
Лицо государя расплылось перед моими глазами. Я подняла руку, чтобы стереть слезы и скрыть свою слабость, но он перехватил ее за запястье, так и не дав донести до лица. Монарх сам стер влагу с моего лица, после коснулся горячими губами тыльной стороны ладони, и я выдернула руку из захвата, не в силах терпеть его прикосновения. Однако король вновь перехватил меня и притиснул к себе. И сколько бы я не дергалась, вырваться было не под силу.
— Шанриз! — гаркнул государь. Ошеломленная резким вскриком, я застыла, глядя ему в глаза, а после снова дернулась.
— Пус-стите, — прошипела я. А затем вновь мотнула головой: — Не хочу!
— Да чего ты не хочешь, бунтарка?! — воскликнул Его Величество.
— Не хочу быть там, где есть он, — с негодованием ответила я. — Не хочу терпеть несправедливость, не хочу!
И охнула, когда король смял мои губы в остервенелом поцелуе. Впрочем, длился он короткое мгновение. Упершись ему в грудь кулаками, я оттолкнула монарха со всей силой, какая нашлась у меня, и когда он ослабил объятья, сама же и отлетела на снег.
— Да что же ты за человек такой, Шанриз Тенерис? — спросил меня с укоризной Его Величество, глядя на меня сверху вниз. После ухватил за руку и помог подняться на ноги. — Вот уж верно был выбран покровитель. Будто ураган в своих чувствах и выводах.
— А какой еще вывод остается сделать? — спросила я ядовито и отвернулась, чтобы стереть слезы обиды, вновь выступившие на глаза.
— Для выводов нужно обладать сведениями в полной мере, — сухо заметил государь. — А после уже бежать и махать кулаками.
Бросив на него искоса взгляд, я шмыгнула носом и застыла, ожидая продолжения.
— Вы ждете моих пояснений? — уточнил Его Величество. — Так вот теперь я оскорблен и не считаю нужным что-то еще вам говорить.
Обернувшись к нему, я некоторое время рассматривала короля. Он коротко вздохнул, отвел взгляд, но мне подумалось, что он сам ждет моих действий. Однако заигрывать с ним у меня не было ни настроения, ни желания, и потому я развернулась в сторону саней, от которых успела изрядно удалиться.
— Давайте вернемся, государь. Становится холодно, — солгала я. Холодно мне не было, просто хотелось закончить прогулку, больше не приносившую радости.
Монарх стремительно развернулся ко мне. Я увидела, как полыхнули его глаза, как поджались губы — он опять начал злиться.
