Илгизит снова молчал и смотрел на меня, а я в этот раз не спешила заговорить первой. Он подбросил в огонь хворост, после поворошил угли палкой, позволив огню быстрей перебраться на новую пищу, а затем произнес:
— Ты не можешь быть бесполезной, Ашити. Ум всегда имеет пользу. Я наблюдал за тобой в Иртэгене, я слышу тебя сейчас. Твои речи полны разума, как и твое поведение. Ты принесешь нам пользу, Ашити. Вспомнишь ли то, что знала раньше или нет — ты всё равно останешься умной и хитрой. Я наблюдал, как иртэгенцы менялись, слушая тебя. Видел, как ломался лед, и пришлая превращалась в уважаемую гостью алдара. Твое оружие не клинок, а слово, и это тоже польза. Ты можешь нести слово Покровителя…
— Проповедник? — переспросила я и хмыкнула. — Боюсь, теология мало занимает меня.
— Что за слова ты говоришь? — и вновь любопытство Рахона было искренним.
— Я говорю о толковании религиозного учения… культа, о том, чтобы нести его другим народам — проповедовать.
— Твои знания с тобой, Ашити, — улыбнулся пятый подручный. — Ты не помнишь себя и свою жизнь, но знаешь то, о чем говоришь. Уверен, таких знаний у тебя немало. Покровитель будет доволен. Ты сделаешь нас сильней, Ашити.
Однако стоило признать, отступники имели более широкие взгляды, чем дети Белого Духа. Последние увязли в многовековых убеждениях, вторые были готовы принимать новое и учиться ему. Но вот как раз учить их мне не хотелось вовсе. Я готова была делиться знаниями, но лишь с одним человеком — алдаром Зеленых земель. Для него я составляла заметки, для него собирала наблюдения и подводила итоги. Желала изменить уготованную ему судьбу и подарить долгую жизнь. Но не для его врагов и уже тем более не для врагов Белого Духа.
Стоило сменить тему, а пока продолжить разговор, но не обо мне.
— Ты сказал, что наблюдал за мной в Иртэгене, — произнесла я. — Но если вы вошли в поселение, как вас не заметили? Твои глаза черны…
— Они не всегда черные, — усмехнулся Рахон. — Когда я не использую свою силу, глаза снова становятся голубыми. А сменить одежду недолго.
Кивнув в знак понимания, я попросила:
— Расскажи о вас.
— Уже поздно, Ашити, — ответил илгизит. — Утром нас снова ждет долгий путь. Отдыхай. О нас я расскажу в следующий раз.
— Я могу отходить? — спросила я прежде, чем Рахон лег и закрыл глаза.
— Недалеко, — ответил пятый подручный. — Я быстро найду тебя, а зверье еще быстрей.
— Я не собираюсь лезть в пасть зверя, — заверила я.
На этом разговор прекратился. Рахон вытянулся на земле, закрыл глаза, и вскоре дыхание его выровнялось. Я еще некоторое время смотрела на илгизита, впрочем, думая вовсе не о нем, а потом тоже легла на расстеленный подо мной плащ. Заложив руки под голову, я глядела на небо и пыталась размышлять о превратностях своей судьбы, но мысли никак не желали выстраиваться в стройную цепь. Зато вновь бежали к Танияру.
Что он скажет, узнав, что меня похитили? Что предпримет? Будет ли искать? Впрочем, он должен вернуться с женой, правда, раньше срока, но… Что если дочь Елгана придется ему по душе? Быть может, она хороша, как весеннее утро, юная, обворожительная… Вдруг он увлечется ею, и тогда мое исчезновение, если и вызовет гнев, то лишь из уважения к Ашит и обещания заботиться обо мне, которое не вышло исполнить. Это предположение вызвало протест, и я отрицательно покачала головой. Нет, нет и нет. Его душа со мной! Именно так он сказал вчера ночью в моем видении. Алдар — человек слова, а значит, никем он не увлекся.
Протяжно вздохнув, я села, подтянула колени к груди и, обняв их руками, прижалась щекой. На душе была тоска, черная, как непроглядная ночь и унылая, как серый дождливый день. Вот и всё… Еще недавно во мне жила надежда на скорую встречу с мужчиной, подчинившим себе мои помыслы и мечты. Еще недавно мне виделось, что мы можем быть счастливы… что я могу быть счастлива. Но вот прошел всего один день, а я уже невозможно далека от своих надежд.
Я в лесу неизвестно где, вокруг меня люди, которые вроде бы не желают мне зла, но и добра ждать от них не приходится. Им безразлично, что я думаю о «приглашении». И, по сути, я им не нужна, только знания, которые могут и не оправдать ожиданий, однако меня отвезут к неизвестному мне Алтааху. Никто не станет возиться со мной, как Ашит или Танияр. Поначалу, конечно, будут улыбаться, но потом, когда мои уста не разомкнуться, их разомкнут силой или внушением. И что станется со мной никто предсказать не в силах.
— Ах, мама, как же я буду без тебя? — прошептала я. — И как я буду… — Влага наполнила глаза, и я закончила: — Хоть бы еще разок посмотреть на него…
А потом бедро обожгло холодом. Охнув, я прижала ладонь к сумочке на поясе и ощутила под пальцами «бусину». Достав ее, я уже собиралась разжать ладонь, но тут зашевелился Рахон. Он поморщилась, что-то пробормотал во сне, и я вернула ледяной шарик на место, накрыла рукой и замерла, наблюдая за илгизитом. Вскоре он расслабился и затих. Я снова достала подарок Белого Духа, и пятый подручный опять поморщился, и льдинка вернулась в сумочку.
— Хм…
Чтобы проверить внезапную догадку, я в третий раз достала «бусину». И вновь Рахон скривился. Глаза его распахнулись, но во взгляде, устремленном в небо, не было осмысленности. Его что-то встревожило, но не пробудило. И я опять спрятала подарок Создателя. Илгизит еще некоторое время глядел в ночное небо пустым взором, а затем глаза его закрылись, и дыхание стало ровным.
После этого я огляделась, но никто больше не ворочался, даже тот воин, который клевал носом, сидя у дерева, давно свесил голову на грудь и крепко спал. Не заметила я и пятого илгизита, должно быть, он сторожил где-то неподалеку. В любом случае, я оказалась предоставлена сама себе. А раз уж мне позволено отходить от костра, то, пожалуй, воспользуюсь разрешением. И я поднялась на ноги.
Уже зайдя за кусты, я затаила дыхание и прислушалась к ночным шорохам. О нет, я не опасалась хищников, была уверена, что маг-илгизит позаботился о них. Его глаза были черными, когда мы разговаривали, а значит, как он сам сказал, успел воспользоваться своей силой. Однако я не хотела, чтобы за мной подсматривал страж, или же явился в неподходящее время. Хотелось разобраться с подарком Белого Духа, и, более не мешкая, я снова достала его.
Рахон, за которым я наблюдала из своего укрытия, сейчас никак не отреагировал на «бусину». Разжав ладонь, я посмотрела на круглую льдинку, нисколько не уменьшившуюся в размере за весь день. А еще, несмотря на холод, расползавшийся по ладони, я ощутила волну тепла и признательности, окутавшую меня — Отец был со мной. И та минутная слабость, испытанная мною у костра, сейчас казалась кощунством и преступным недоверием. Милость Создателя была со мной, как и душа моего воина.
— Да я богачка, — тихо хмыкнула я и уже не отрывала взора от «бусины».
Она не мерцала, не светилась, да и вообще казалась «неживой». Только продолжала морозить кожу. Вздохнув, я поднесла «бусину» к губам и прошептала:
