— Только подойди, болотная гниль, и я тебе глаза выцарапаю! — послышался женский голос.
— Охо-хо! А Бобриха-то с коготками!
— С зубками, слышь…
— А, точно, они ж эти, как его, дерево грызут.
— Аха-ха! Ну, ты даешь, Ганджу! Ой, я не могу…
— Слышь, Бобриха, а покажи зубки. Правду говорят, у вас, как у предков, такие же зубы?
Я осторожно заглянул внутрь, чувствуя, что внимание зверей направлено не в эту сторону.
Три зверя у стола, и еще трое связанных в углу, прижались друг к другу. Мои глаза округлились — а ведь я знал, из какой стаи охранники. Характерные пятнистые подбои на нагруднике… Пятнистые Рыси!
Ох, сколько лет, сколько зим.
Все Рыси были третьей ступени. Я усмехнулся — так, мелкие сошки. Старейшина Бобров отличился четвертой ступенью, но был связан веревкой с уже знакомыми колючками. Да уж, я помню эту дрянь — не повоюешь, когда всю силу высасывают колючки. Бледное лицо вождя Бобров говорило о том, что он держится из последних сил, чтоб не потерять сознание.
В помещении стоял крепкий запах спиртного. На столе перед охранниками стояло несколько склянок, кружки, остатки какого-то блюда — гости старательно дегустировали хозяйские запасы. Рыси сидели спиной к окну, видимо, во все глаза разглядывая жену старейшины. А вот пленники, наоборот, были повернуты ко мне лицами.
— Ганджу, нам вроде сказали, чтоб не трогали их… — еще раз напомнил один из охранников.
— Так я ж руками даже трогать не буду! Она сама все сделает.
Рыси засмеялись, а Ганджу, самый крупный из охранников, начал стягивать нагрудник:
— Ведь сделаешь, Бобриха? А то пацаненку твоему рано еще умирать, бревен еще сколько мог бы погрызть, — его слова вызвали новый взрыв смеха.
Старейшина был уже зрелым зверем, но без седины в волосах. Рядом сидела, судя по всему, его жена, кидающая злые взгляды на чужаков. Она была второй ступени, и к ее боку прижимался совсем еще мальчишка, звереныш первой ступени.
И вот мальчишка-то совершенно неожиданно поднял взгляд, и его глаза встретились с моими. И как этот шкет смог разглядеть, я же все усилия потратил на маскировку. У меня ухнуло сердце — не сообразит, сейчас выдаст.
Непроизвольно я прижал палец к губам, показывая, что шуметь не надо. Бобренок же сообразил по-своему.
Он вдруг вскочил на ноги и стал кричать на Рысей:
— Иди сюда, бревно гнилое! Что, струсил, боишься настоящего воина?!
Его гнев вызвал взрыв смеха, а Ганджу, снявший нагрудник, ответил:
— Ты это чего, малец, смерти ищешь?
— Твоей смерти ищу, кошка безхвостая!
А малец оказался не промах. Кажется, он точно знал, какие ругательства Рыси не переносят.
— Мальчик мой, сядь, сядь пожалуйста, — зверица сорвалась в слезы.
Ганджу встал, обнажив меч.
— Я думал, у бобров только хвосты, как лопата. А у тебя еще и язык, дерьмо нулячье!
Рыси покатывались со смеху, хотя выходка пацана все же разозлила Ганджу. Он повел плечами, демонстрируя мышцы то ли мальцу, то ли его матери.
Дальше все произошло очень быстро. Я перемахнул через окно, и в один прыжок оказался у стола, вонзив копье в затылок сидящему. Тот как раз задрал голову, опрокидывая в себя кружку, и кончик моего острия, пройдя плоть и кости, звякнул о керамику.
В этот же момент в дверь залетели Зунга с Губой, и, кинувшись на воина, сидящего напротив двери, свалили его на стол. Столешница отъехала в мою жертву, и мне пришлось отпрыгнуть от падающего стула.
Ганджу, успев отскочить, ошарашенно смотрел на нас, через пьяную муть осознавая произошедшее. А потом кинулся в сторону пленников, замахиваясь мечом. Я прыгнул следом, понимая, что могу не успеть…
Вот только мальчишка оказался сообразительным — он кувыркнулся Рыси под ноги, и тот споткнувшись, неловко оперся ладонью. А жена старейшины без единого сомнения прыгнула вперед и, просто вцепившись зубами в горло бедняге, зарычала как львица.
Ганджу попытался отмахнуться от нее мечом, но я оказался уже за спиной и заломил вооруженную руку. Видимо, сильно он обидел зверицу — та словно хищник задергала головой, разрывая жертве горло, и Ганджу обмяк, а потом свалился замертво.
К счастью, Губа с Зунгой оказались более милосердными, и только оглушили противника. Я освободил пленников, и женщина, расплакавшись, кинулась обнимать сына, уткнувшись окровавленным лицом ему в плечо.
Бобренок смущенно пытался успокоить мать, а старейшина положил руку на голову жене, еще не веря своему счастью. Потом он все же выпрямился, взяв себя в руки, хмуро посмотрел на нас и спросил:
— Я Алб, вождь Речных Бобров. Вы кто такие?
Спрашивал он больше меня, потому как наверняка знал, к каким стаям принадлежат Губа с Зунгой.
— Перит, Белый Волк, — спокойно ответил я, — Последний.
— Белые Волки… Это стая из Синих земель ведь? — недружелюбно спросил старейшина.
Я кивнул, но в этот момент внутрь вошел Гарей.
— Отец! — он бросился обнимать свою семью.
При виде юного рыбака Алб совсем оттаял. Судя по всему, он уже не надеялся увидеть старшего сына в живых.
***
Все поменялось. Уже мы расположились за столом, чтобы провести небольшой совет, а единственный живой враг оказался в углу, связанный той самой колючей веревкой.
Пока еще хозяева не оправились от потрясения, старейшина рассказал, что произошло. За день до нападения прибыл гонец из столицы Зеленого приората, и предупредил, что скоро прибудут высокие гости из соседних земель.
Вот только одно дело — слова зверей, и совсем другое — знаки Неба. Я был счастлив узнать, что стая Бобров все же спаслась. Оказывается, когда гонец удалился, «великая река» заволновалась, и прибрежные жители заподозрили неладное. Старейшина дал распоряжение всем уйти в «тайное место», а сам остался с воинами встречать «высоких гостей».
Он боялся ошибиться, и обидеть недоверием посланцев Синего приората. Все же не каждый день такое происходит.
— Мы знаем, что на том берегу лютуют разбойники, — важно сказал Алб, — Поэтому готовы ко всякому.
— Можно подумать, шайка Драма никогда не переправлялась через вас, — недовольно рявкнул Губа.
Старейшина нахмурился, но кивнул:
— Было такое. Только разок ваш Драм пытался захватить наши плоты, а мы чуть не утопили всех его подельников возле берега.
— А Синих чего тогда не утопили? — не унимался Губа.
Алб хлопнул по столу:
— А потом бы нам головы всем снесли? Наше дело звериное, мы гонца послушались.
Он сказал, что сначала прибыл один отряд. Они были довольно дружелюбны, хотя старейшина сильно удивился, увидев знакомые лица, но в доспехах не Желтого, а Синего приората.
