Сказать, что я удивился, это мягко преуменьшить. У меня чуть голову не снесло от того, как он назвал меня.
— Я — тринадцатый?! — вырвалось у меня, — Какого хрена?!
Но голос будто не услышал меня.
«В Медосе, среднем мире, есть и другие царства, не только Каэль.»
Я же уже почти не слушал его:
— Я не могу быть тринадцатым. Я из другого мира.
«Все вышло из Нулевого мира, как и твой родной мир.»
Нет, это было слишком. Я опустился на колено, опустив пальцы в песок. Выпустил чувство стихии, упрашивая землю помочь, подкачать мою уверенность, разогнать мысли. Это часто помогало мне.
Иногда даже сильной воле нужна помощь…
Земля слабо отзывалась, словно крепко спала. Нет, словно была почти мертва, и мои потуги были, будто я пытаюсь раскачать труп. Впрочем, этот труп подавал признаки жизни, какие-то сигналы я чувствовал.
— Если я тринадцатый, то зачем все это?! — выдохнул я со злостью.
Как же глупо было себя чувствовать пешкой в чужой игре, безмозглым ослом, которому перед носом повесили морковку. Куда ни глянь, везде тринадцатые мерещатся… А я сразу бегу их спасать, как ошалелый — «Это точно оно!»
А вот такие вот сверху сидят и посмеиваются…
«Я не сверху и не снизу. Считай, что я в другом месте.»
Я обхватил голову руками. Да что ж как все сложно-то. Ну почему ни один засранец, ведущий меня по Инфериору, не может сказать напрямую, что делать?
«Ты без сознания, но твоя мера уже слишком сильна, чтобы быть ведомой.»
Ах, вот оно как… Я уже слишком силен, чтобы быть ведомым. Вот мне и подкидывают теперь тринадцатых на каждом шагу.
Из души рвался главный вопрос, мучивший меня все время.
— Абсолют обманул меня?
«Абсолют не может обмануть.»
— Я смогу вернуть близких? — опустив голову, я говорил уже тише, — Жену? Дочь?
Как же их зовут? Я усиленно пытался вытащить из прошлого их имена и лица, но ничего не получалось.
Дочь… Ее, кажется, звали Грезэ? Другого имени уже не помню. Ну да, поэтому я ищу Грезэ.
А жена?
Смазанная пустота в памяти, и на ее место, словно по своей воле, пытались встать другие лица. Хильда… Обнаженная, улыбающаяся, протягивающая руки, откидывающая голову. Моя.
Да, ну не может быть! Почти ничего не осталось в моей памяти из того мира…
«У тебя есть близкие. Разве им не нужна помощь?»
О, да, близких я набрал, мама не горюй. Рычка не уберег, но его стая в моей душе. А еще меня ждут Грезэ, Хильда, Фолки, Макото, Кицунэ.
Халиэль Огненная Плеть. Белиар, как его там…
«Ангелы и демоны разве должны волновать смертных? Не всякий путь — правильный.»
— Если это не обман, то что это? — прошипел я.
«Это — другой путь, Тринадцатый. Инфериор теперь твой дом, и тебе надо задуматься, как спасти его.»
Сволочи! Я сидел, пересыпая песок сквозь пальцы… Мёртвая земля, которая не хочет отзываться.
«Иначе твой новый дом ждет такая же участь. Здесь Тринадцатый не успел.»
Я стиснул зубы от бессилия. Значит, у них тут виноват такой же, как и я? А они не причем?
— А барьер зачем? — только и выдохнул я, — Ты пытаешься рассказать мне о долге, но сами же меня и ограничили.
«У всех есть барьеры. Разве он мешает тебе? Инфериор — твой дом, спаси его.»
Такой назидательный тон уже начал меня раздражать. То есть, он намекал, что нечего пытаться вырваться через барьер, вроде как мне и так достаточно силы отмерили.
У меня кольнуло чувство, что голос-то знакомый. Где я мог слышать его? И вообще, какой разговорчивый малый. И знает чуть больше, чем остальные…
— Ты Абсолют?
«Еще нет.»
От удивления я аж чуть воздуха не хапнул, вдохнув полной грудью. Получается, я болтаю уже не с моим заказчиком?
Мне показалось, или в этом голосе чуть проклюнулось довольство?
Еще не Абсолют, но скоро будет…
Острое чувство, что меня в очередной раз пытаются обвести вокруг пальца, теперь не отпускало. Сильная воля, говорите?
Я попытался призвать все свои стихии, и одновременно достучаться до дара ангела. Как это там, дар судьи?
«Каждый должен играть свою роль, иначе весь мир ждет такая пустота. Зверю — зверево.»
Голос слабел, и тут же все вокруг сотряслось. Словно разом подпрыгнул горизонт, и меня кинуло на спину.
Ух!
Я вскинулся, снова напрягся. Сильную волю просто так не заморочишь.
Новый прыжок всего мироздания.
Хлоп!
***
— …елый!
Страшный мир померк во тьме, и я понял, что совсем не чувствую тела. Вернее, чувствую. Правую щёку, по которой… ХЛОП!
— Белый, нулячья твоя мера! — голос Губы зазвенел в темноте.
Я открыл глаза и следующую пощечину перехватил.
— Ох, — Губа потер ладонь, — Как по камню хватил. Ты это, полегче…
Сверху обычное, голубое небо в узкой щели — мы так и сидели в ущелье. Вокруг камни и два обеспокоенных лица.
— Мастер, очнулся.
Рядом улыбался Тружа. Один глаз у него заплыл и был скрыт под кровавой коркой, но второй смотрел радостно, будто с облегчением.
В меня хлынул поток воспоминаний, и я резко вскинулся, оборачиваясь.
— Ящерицы!
— Убежали, — довольно осклабился Губа, — Ты голову разнес их вожаку, Белый. Какой жирный кусок духа тебе прилетел!
— И еще один, — кивнул Тружа, а потом приложил два пальца ко лбу и взглянул вверх, — Прямо оттуда, да славится Небо.
Губа тоже мазнул двумя пальцами по лбу, а я подозрительно покосился наверх. Что еще за подачки?
Машинально глянул на свой столб духа. Пятая ступень, до шестой еще пилить и пилить. И все тот же барьер, вот он, мерцает потолок, родимый… Я потер шею — будто ошейник для меня заготовили.
И дар вождя еще подкинули. После разговора со странным голосом, причем таким знакомым, у меня возникло ощущение, будто мне показали мое место. Мол, сидишь в Инфериоре, так и сиди.
Вот тебе власть, собирай стаю, и бегай себе тут, делай вид, что вершишь великие дела.
Вот тебе близкие, вот тебе дом — хоть обспасайся. И жирный намек, что ангелы и демоны не твоя забота.
— Встаем, — я подхватился, выпрямившись на непослушных ногах, и внимательно глянул вперед, на выход из ущелья.
