Как это ни странно, десятник среагировал быстрее всех и драпанул так, что поднятая пыль завихрилась следом за ним.
— Бежим!!! — крикнул я и, подправляя Тружу, понесся вслед за Губой.
В панцирь этой черепахи легко можно было бы припарковать фуру, да еще место останется. Уродливые наросты на нем имитировали горные породы, и я с ужасом понял, что мой сканер даже не отличил твердую органику от камня.
А постоянно пробивать чувством стихии глубже в грунт никакой меры не хватит.
Я даже не рискнул посмотреть, какая ступень у животного — мое чувство опасности завопило сиреной, едва я подумал об этом. Обычная логика подсказывала, что наверняка у неповоротливой черепахи особые методы атаки.
Нам пришлось некоторое время бежать вдоль оврага, подальше от огромного монстра. И довольно вовремя — далеко позади нас осыпался целый пласт грунта, и все это одним волевым усилием черепахи.
Я даже не представлял, насколько сильно она владеет магией. А уж перехватывать бы стихию точно не рискнул. Даже та каракатица, с которой я сражался, когда охранял караван купца Дидрича, наверняка послужила бы этой твари легким обедом.
Оставалось благодарить Небо, что она медленная, как… как черепаха.
***
Мы так и не дошли до той вершины, и пришлось ночевать в небольшой пещере. Пришлось тщательно проверить ее на предмет наличия всяких хищников, прежде чем расположиться внутри.
Не хотелось бы просто так войти в пасть какому-нибудь гигантскому хамелеону, притворившемуся горой.
— Ладно, если пасть, это не стыдно будет, — заржал Губа, — А то у Речных Бобров есть сказка, как их первый предок получил силу.
Тружа, услышав, засмеялся, и я с интересом уставился на них. Помнится мне, у всех стай истории примерно одинаковые — гонятся враги или монстры, первый предок встречает дух стаи, и тот наделяет силой.
После тяжелого дня, когда мы несколько раз чуть не умерли, моя душа тоже желала посмеяться. Это делало то ощущение, что мы все еще живы, в десять раз слаще.
Губа расслабленно опустился перед горкой хвороста, который мы собрали возе пещеры, и добывать огонь. Вызвать открытое пламя я не мог, но старательно сконцентрировался на трущейся палочке — как сказал десятник, это поможет.
Десятник, поддувая под палочку, начал:
— Короче, первый Бобер бежал по берегу, спасаясь от монстров речных, и увидел, как огромное животное грызет огромное дерево.
— Смотрю, там все было огромное, — усмехнулся я.
Губа с Тружей заржали еще сильнее, а потом десятник, утирая слезы, все же продолжил:
— Бобры рассказывают, что их предок попросил убежища, и Великий Бобр спрятал того в своей пасти на целую ночь, — тут Губа сделал паузу, и многозначительно добавил, — Так говорят Бобры.
Тружа снова прыснул, и мне тоже было сложно сохранять серьезное выражение лица. Так бывает, когда кто-то рассказывает анекдот, и толком сказать ничего не может, а уже смешно.
— Но мы-то знаем, где прятался их первый предок, — Губа неожиданно серьезно закивал головой, — Великий Бобр сам не знал, что у него… — и десятник не удержался, сорвался в хохот, — …у него! А-ха-ха! Зудело у него там… Всю ночь, представляешь?!
Я тоже рассмеялся до слез, представляя, где зудело у Бобра, и оглядывая пещеру. Да, не красит доблестного рыцаря такая честь — оказаться в заднице у дракона.
— Ладно, дежурим по очереди, — кивнул я, — На заре поднимаемся на вершину.
— Главное, чтоб девка твоя жива была.
Я усмехнулся. В этом мне даже сомневаться не приходилось. Талисман на груди чётко подсказывал мне, что все ещё живы. И Хильда, и рыжая Кицунэ.
— Об этом даже не задумывайся, — сказал я, потирая в пальцах скрутку волос.
Сначала мне казалось странным, но я давно привык, что даже Рычок отзывался так, будто где-то просто ждет меня…
Глава 20. Пустота
На рассвете мы вступили на великую гору. Сначала подъем ничем не отличался от десятков других склонов, по которым мы шли до этого, а вот потом…
— Не нравится мне это место, — Губа крутил головой и часто с сомнением оглядывался назад.
Тружа снял повязку с глаза и жмурился, но уже смотрел им.
— Это как… Даже не знаю, мастер, — Пчелёныш пожал плечами, — Как возле Долины Тысячи Ручьев у нас в Шмелином Лесу.
— Точно, — кивнул Губа, — Туда только подходишь, и сразу чуешь, что лучше не соваться дальше.
Я с интересом глянул на них.
— Что за долина такая?
— Ты же был там, Белый.
На мое удивленное лицо последовал ответ:
— Ну, опарыши медовые! Ты же яйцо у духов леса оттуда стащил.
Теперь я понял, о чем они говорили. Да, место, где строили свое гнездо шершни, сквозило опасностью, но здесь я этого не ощущал. Зато чувствовал другое — некий душевный подъем, будто горы мог свернуть.
И чем выше поднимались, тем острее было это чувство. Словно что-то звало меня наверх…
— Стой, — сказал я и присел на камень. Следовало успокоиться и взять себя в руки.
Хватит уже ходить по чужой указке, пора думать своей головой.
Я выпустил наружу все стихии, пытаясь прощупать все вокруг. Ничего, только камни, камни, камни…
Впрочем, когда я рискнул залезть чуть поглубже, где-то в толще мне отозвался ярким сиянием аурит. Я только пожал плечами — странно, что сюда не отправили толпы рабов добывать бесценный металл.
А, впрочем, когда я ощутил движение породы чуть в стороне, понял, что в некоторые места действительно лучше не соваться.
Я вскочил и, приставив палец к губам, ломанулся к ближайшим крупным валунам в поисках укрытия. Губа с Тружей, вытаращив глаза, кинулись за мной и плюхнулись рядом.
— Тихо, — прошипел я, чувствуя, как начинается землетрясение.
Через некоторое время показалось, что сверху движется земля. Грохот, пыль, перекатывающиеся обломки. Выглядело это, будто начался обвал, только груда камней не вниз катилась, а вбок по склону, нарушая законы физики.
Огромная змея, даже не знаю, сколько десятков метров в обхвате, ползла по склону. Её тело от веса глубоко погружалось в твердый грунт, превращая в крошево валуны и скалы. Да уж, на самой большой горе и животные под стать — меру этого животного я смотреть не рискнул.
Отколотые куски скал скатывались вниз, и нам оставалось только благодарить Небо, что они пролетали мимо. Один такой обломок мог спокойно раздавить наше укрытие.
— Храни нас Небо, храни нас Небо… — расслышал наконец я шепот Тружи, когда земля перестала трястись и грохот удалился.
— Охренеть, что за монстр такой? — Губа вытаращился на меня, — Как с ним сражаться-то?
