Это оказалось действенно — тот, зажмурившись, кувыркнулся в сторону. В это время я, вспомнив свое новое умение, открыл под снегом трещину, отделил кусочек породы…
И все это прямо в том месте, где на миг замер враг.
Тот что-то почуял, хотел отскочить, но выстрел камня прошиб ему бедро. Он все же откатился в сторону, ошарашенно глядя на окровавленный снег. Я хотел усмехнуться — и тут же чуть не получил кинжал в грудь.
Мне едва удалось подставить щит. Безликий бросил его из невозможного положения, совсем без замаха.
Внезапно налетела метель. Снег заколол в лицо, в глаза, заставляя прикрываться. Кто-то еще мелькнул в снежном вихре…
— Мастер Губа-а-а!!! — закричал Тружа.
Десятник стоял, согнувшись в три погибели, а на его плечах балансировал еще один Безликий, перекинувший веревку через шею.
Губа пытался скинуть удавку, но на одной руке не было пальцев, все измазалось в крови, и вторая не могла ухватиться.
Судя по тому, какой акробат был этот враг, он мастерски владел стихией воздуха.
Я кинулся на помощь, и в этот момент вокруг под снегом закричала уже земля.
— Дерьмо нулячье!
Мне удалось перехватить атаку стихией, останавливая выползающую из земли пику, но в ответ я получил ментальный удар. Я упал, и тут же вокруг прочертилось несколько траекторий опасности, и одновременно такие же засветились в Тружу.
Кинжалы полетели сразу с трех сторон, потому что в бой вмешался еще один противник, владеющий стихией земли.
— Прыгай, — крикнул я, выгибаясь в невозможном прыжке.
Мне удалось увернуться, отбить один кинжал щитом, но все же я почуял, как одно лезвие резануло кожу на шее.
А вот Пчелёнышу не удалось — слишком быстро протекал бой. Паренек только успел выстрелить из лука, как в его шее и груди выросли кинжалы.
— Тружа! — вырвалось у меня.
Я упал на землю, и сразу же кувыркнулся, уходя от следующих атак.
Внутри все кричало о несправедливости, но времени на эмоции не было — десятник был все еще жив. Вот только трое Безликих демонстрировали мастерство, предугадывая каждое мое движение.
Вокруг бушевала буря сразу из трех стихий. Ветер, наполненный колючим крошевом, вязкий снег, и острые шипы под ним, об которые я чуть не спотыкался.
Сам я не успевал воспользоваться магией — мне просто не давали времени, чтобы сосредоточиться. Дар Скорпионов работал на пределе, и я сам был смертельным вихрем, к которому Безликим не удавалось прорваться.
Вот только защитить я мог только себя…
Губа уже посинел, когда мне удалось прорваться в его сторону и кончиком копья резануть по веревке.
— Аха-а-ап! — десятник, вдыхая, попытался отскочить.
Ветер затих, снежное крошево опадало вокруг, открывая обзор. Я крутился рядом с Губой, пытаясь отогнать Безликих.
Двое сражались со мной, блестящие дуги их клинков искрили о наконечник моего копья. Где третий, которого я подбил?
Снова летят кинжалы, и я подставляю щит, отмахиваюсь копьем. Одновременно толкаю спиной Губу, и мы падаем.
Перекатившись через спину, я подскакиваю, и рядом уже свистят клинки — двое Безликих не дают передышки ни на миг.
Где третий, звериную его бабушку?!
— Опарыши медовые, — десятник, стоя на четвереньках в снегу, обиженно посмотрел на меня и выплюнул кровь.
Изогнутая сабля вышла у него между лопаток, и в снегу прямо под Губой проявился силуэт.
Вот тут меня взяла настоящая злость. Меня бесило невиданное мастерство этих тварей — будто бы сюда кинули самую элиту.
Зарычав, я метнулся к Губе. Тот полетел мне навстречу, потому что Безликий уперся ногами в тело и просто спихнул его на меня. Мне надо было либо подхватить десятника и умереть, либо уходить в сторону, ведь в спину уже летели ножи.
Хватит!
Волевое усилие — и клинки зазвенели об мою спину: «каменная рубашка» всё-таки подчинилась мне.
Губа повис на моих руках и прохрипел:
— Круто, Белый…
Эпичного момента не получилось. Мне пришлось сразу же бросить его и уходить в сторону — трое Безликих не давали мне передышки, а выдержит ли «каменная рубашка» удары мечей, выяснять не хотелось.
Я не позволял отчаянию овладеть мной, но чувствовал, что мастерство противников недосягаемо для меня. Да, мне удавалось отгонять, и даже отражать атаки.
Но я все время был лишь в обороне, а это заведомо проигрышная тактика.
Нужно ускориться!
Снова поднимается буря, воздушник нагоняет ветер, пытаясь лишить обзора. Я огромными скачками ухожу назад, не задерживаюсь в зоне магии.
Снег пытается меня остановить, но я быстрее мысли Безликого. А третий, владеющий магией земли, тоже попытался вырастить пику на моем пути.
Я перехватил его мысль, попытался ударить в ответ… И словно провалился в пустоту. И тут же прямо в разум прилетел слаженный тройной удар!
Меня зашатало, я выронил щит и едва не потерял копье. Пробежав несколько шагов, я рухнул на четвереньки и затряс головой.
— Достойный зверь, — три тени выступили позади из ветра, — Ты владеешь магией. Пойдем с нами, и будешь жить.
Я оглянулся. Один из Безликих прихрамывал, но стоял вполне твердо. Двое других держались чуть позади, ожидая, когда со мной поговорят.
— С вами — это с кем? — спросил я, пытаясь использовать данную передышку.
— С теми, кто свободен по-настоящему. Где Небо, когда оно так нужно? — Безликий показал назад, на тела павших товарищей, — Защитило оно их?
— А Бездна защитила бы?
— Бездна, — Безликий произнес это с легкой неприязнью, — Это лишь средство. Мы не служим ей, хотя у нас и договор. Она всегда забирает своих детей себе, а вот настоящий господин…
Он сделал многозначительную паузу, чтобы я ощутил величие слов.
Перевернувшись на спину и опираясь на локти, я потихоньку пятился, отползая. Прихрамывая, Безликий двигался следом.
— Настоящий господин дарит вечную жизнь. Он возвращает, — слова прозвучали торжественно, легко перебивая шум ветра.
Я вспомнил Безликого, который пытался убить меня в Вольфграде. Там не был такой мастер, как здесь, и Хильде с Хаконом удалось его обезвредить. Тот убийца тоже что-то говорил про хозяина, который «дарит вечную жизнь».
Да что же творится вокруг? С кем я сражаюсь, с Бездной или нет?
Не понимаю!
Безликий правильно прочел мой взгляд:
— Это не надо понимать, зверь. Прими это.
— У меня свой путь, — процедил я сквозь зубы.
