В прошлый раз, будучи первушником, я прошёл мимо. Эзекаил отпустил меня, заключив со мной сделку. Так, если подумать, все мои приключения могли закончиться тут, в виде огонька духа в копилку падшего ангела.
Наверняка хозяин перевала почуял уже моё присутствие. В подтверждение моих слов скрипнули огромные железные створки и медленно разъехались, будто приглашая.
— Ну, — вздохнул я, поднимаясь.
Подхватив ящик и копьё, я пошёл вперёд. Проходя мимо створок, я не чувствовал опасности — ангелы умеют глушить её на корню.
Пришло время вспомнить, как закрывать мысли. Вроде бы и стихией земли можно, и Безликая Полли что-то говорила о стихии духа.
Выстраивая все возможные мысленные барьеры, я прошёл внутрь.
Тысячелетний двор, по-другому и не скажешь. Стены, изъеденные ветром и дождём. Протоптанная в камне тропинка к замку. Протертые ступени…
Кто тут ходил, Эзекаил от скуки?
Двери не было, лишь зиял чернотой проём. Почему-то хозяин не спешил выходить со мной на связь, но явно намекал, что ждёт меня. В окнах замка загорелся свет.
Внутри когда-то было роскошно. Но сейчас только голые стены и пустой зал, да сгнившие остатки трона у дальней стены. Я сначала не мог понять, что горит на стенах. Вроде факелы, но при этом какая-то часть сознания мне говорила, что здесь темно.
Когда в глазах замелькали искры, я понял, что всё вокруг — магия.
— Я принёс голову Зигфрида!
Подняв ящик над головой, я крутился, пытаясь высмотреть хозяина. Откуда он выйдет? Из прохода за троном?
Спустится по лестнице со второго этажа?
— Уже человек? — голос Эзекаила раздался, эхом перекатываясь от стен.
Я покрутил головой, и не сразу понял, когда это на стенах вдруг появились гобелены?
Факелы теперь чётко стояли на своих местах, освещая тронный зал. Посередине высился стол, уставленный яствами.
Во главе стола на троне восседал Эзекаил…
Он был всё такой же, только теперь не казался таким огромным. Рыцарь в ржавых доспехах, с пятнами аурита и коррупта. Разные зрачки — красный и золотой. Грязные золотистые волосы.
— Сильная воля, не составишь ли компанию? — держа в руках кубок с вином, падший ангел широким жестом указал на стол.
Я с сомнением посмотрел на мираж. Если я сяду к столу, будет ли это считаться, что я попал под влияние магии?
Понятно, что нельзя ничего есть, это захватит мой разум. Но если сесть на несуществующий стул, то мой разум так же будет захвачен — равновесия нет, но создаётся его иллюзия.
— Ты всё так же умён, — усмехнулся Эзекаил, потом опустил взгляд на ящик.
Я поставил ношу на пол, а потом оттолкнул ногой, послав вперёд как заправский бармен. Мне хотелось, чтобы он красиво проскользил по полу до хозяина замка, но тара заскакала по округлым кирпичам, разбрызгивая кровь.
Эзекаил поморщился, потом втянул носом воздух:
— Его кровь… Кровь предателя.
— Расскажи, как вернуть ангела? Ты обещал…
Падший ангел, не спуская с меня глаз, пригубил вино.
— Обещал, говоришь? Ну, что же, слушай… Ты знаешь, как я попал сюда?
— Мне неинтересно.
Эзекаил пропустил это мимо ушей и, поставив кубок на стол, опустил руки на подлокотники:
— Я был верным стражником Целесты. Верховным серафимом, самым близким к моему… — он усмехнулся, — господину.
Я слушал ангела, но беспокойно оглядывался. Зачем он заговаривает мне зубы? Или ему просто хочется поболтать хоть с кем-нибудь?
— Именно я открыл вот это, — он показал себе на грудь.
— Что — это?
— Равновесие. Ещё один ключ к силе Абсолюта.
— То есть?
Но падший ангел лишь поморщился, и отмахнулся. Эзекаил встал:
— Ты знаешь, сколько всего мер?
Я кивнул.
— Все думают, что Абсолют — шестая мера. После пятой, после богов.
Он подошёл к ящику и поставил на него ногу. Дерево жалобно заскрипело.
— Но никто… Ты понимаешь, что никто в Регнуме не знает, как становятся Абсолютом!
Я молчал, глядя на выгибающийся ящик.
— Двенадцать богов, сидящих сверху, думают, что надо убить других, — и он опустил ногу, разломав ящик вдребезги.
Брызнула кровь, и я отвёл взгляд.
— Останется один, и обретёт силу Абсолюта.
— Логично, — бросил я.
— Говорят, такое было. Поэтому боги вечно воюют… Есть и другая версия, — задумчиво сказал Эзекаил, — Это вера Просветлённых, уж ты-то должен о ней знать.
— Да. Ноль, достигший просветления, может стать Абсолютом.
— Верно. Ты видел, что могут Просветлённые?
И снова я кивнул.
— Поэтому на небе, — Эзекаил ткнул пальцем вверх, — нулей нет. Им закрыт туда путь, и боги закрылись верной стражей. Никто не хочет потерять такое могущество из-за какой-то нулевой грязи.
Я усмехнулся.
— И это логично.
— Говорят, было и такое в истории, — Эзекаил задумчиво смотрел на кровь на ноге, — А есть третий способ. Ты, наверняка, знаешь его?
— Собрать частицы Абсолюта?
— Верно.
— Только не говори, что заманил меня ради этого. Ты мог и в прошлый раз убить меня.
— Мог… Но без меры бога это бессмысленно. Ты — частица, вы всегда движетесь к цели. Мне лишь остаётся ждать, когда ты придёшь ко мне, став сильнее.
— Откуда ты знал, что я приду? — задал я вопрос, хотя он и казался мне глупым.
— Вы всегда приходите…
Я перехватил копьё. И всё пытался мысленно позвать Белиара.
— Знаешь, интуиция мне подсказывает, что ты что-то задумал, — сказал я.
В руке Эзекаила появился меч. Тоже ржавый, в непонятных потёках. Интересный же он себе внешний вид выбрал.
— Моя цель, это месть.
— Ну, и что я тебе сделал?
— Обманул, — падший растёр ногой кровь, — Неужели ты думал, что я не раскрою обман?
— Ну, это же всё равно кровь Вотана, — огрызнулся я, понимая, каким наивным был.
— Верно. Но это не его любимчик.
У меня даже брови подпрыгнули. Это Зигфрид-то любимчик Вотана? Да тот однорогий демон вроде только о своём Хродрике болтал.
— Бог Каэль… — Эзекаил медленно пошёл ко мне, — давно уже не то светлое существо, каким был.
— Я знаю, — я попятился.
— Чтобы убить его, нужно найти его двойника в Тенебре.
