Здесь тоже царила ночь, тёмная из-за густых облаков. Хотя на горизонте тучи уже окрашивались рассветными красками, бросая розовый свет на бесконечное море Шмелиного Леса. Кроны деревьев шелестели, неспешно покачиваясь.
Я оглянулся. С этой стороны плато, где текут тысячи ручьёв и живут Духи Леса, я ещё не был.
Одинокие шершни летали над разрушенным гнездом, сверху надо мной прогудел особо крупный самец. На меня он не обратил никакого внимания.
Его потерянный разум даже не сопротивлялся моей воле.
Пустота. Тоска. Растерянность. Без своей королевы они — ничто. А принцесса далеко в столице. Её тоже надо бы вытащить, королева шершней подарила мне целую ступень.
Я снова повернулся в сторону леса. Далеко с той стороны должна быть столица Жёлтого приората.
Не знаю, сколько туда двигаться по времени, но другого выбора нет. Залетать внутрь ловушки опасно, нужно попробовать обезвредить каждый круг.
Грохнула гроза, и на меня упала стена дождя. Вода быстро проникла под доспех, но я только радовался: так ближе к Инфериору, моему третьему помощнику.
Я уже собрался прыгнуть вниз, как сзади донеслось сквозь шум ливня:
— Жук-Носорог добраться смог, Волчонку заготовил впрок…
Обернувшись, я увидел Буру. Под дождём стоял совершенно голый зверь, только на голове меховая накидка с рогами. С меха лились струи воды.
Рогач протянул руку:
— Духи леса надоили, много силы внутрь слили…
В его ладони была зажата кожаная фляга.
— Привет, Буру— я улыбнулся, — Это чего там?
— Жизнь принцессе, Бездне мор, дар от леса, к сердцу взор…
Жук был в своём репертуаре. Я принял флягу, откупорил, и в нос ударил знакомый сладковатый запах. Яд шершня… а ещё что?
— Девок можешь завалить, метку сможешь излечить. Грустно станет, веселись, за покой Губы молись…
Я нахмурился. Губа? Этого Пчелу я помню, хороший десятник был.
Меня озарило. Твою ж нулячью мать, это та самая медовуха, про которую всё твердил безумный извращенец! Он вроде говорил, если выпить, то можно звериц ублажать хоть всю ночь. Инфериорская виа-гра.
— Спасибо, Буру, — я кивнул.
Буру поднял руку:
— Ждёт Шмелиный Лес, Жук на ветку влез. Смотрит вдаль Жучок… А вернётся ли Волчок?
— Вернётся, — уверенно бросил я и спрыгнул.
В столице меня ждут.
И я иду…
Глава 24. Самоуверенность
По лесу я бежал ещё долго. Ради интереса я пытался понять, где предел человеческих сил, и двигался беспрерывно всё утро и полдень, не снижая скорости. Будучи нулём, я и мечтать о таком не мог.
«Поднёбыш, слышь, ну у тебя силы и всё такое», — ворчал Белиар, сообщив мне, что я бегу уже десятый час, — «Но надо отдыхать».
— Силы подлей, — рявкнул я.
Деревья вокруг уже стали мельчать, иногда я вылетал на обширные поляны. Солнце здесь палило намного сильнее, чем в бассейне Слезы Каэля, но зато не было так душно. Особенно после утреннего ливня в Шмелином Лесу дышать было нечем.
Сила.
Вокруг меня не было достойных противников. В зарослях пряталась мелкая живность. Некоторые были довольно крупными особями, но всё равно местная фауна не могла соперничать со мной.
Они боялись, прятались при моём приближении. А стоило коснуться их разума, как прилетал страх. Меня опасались, потому что я: человек!
«Выпустили жеребца на свободу, поднёбная душа. Пернатая, это твоё влияние!»
«Кто бы говорил. Ему демон все мозги спалил!»
Сила!
Да, я наслаждался ей. Меня даже не раздражало ворчание демона и ангела, так хорошо было.
Я чувствовал силу в каждом суставе, в каждой мышце, в каждой вене. Сколько сейчас скорость моего бега? Километров сорок в час, а то и пятьдесят. И все семьдесят в коротких рывках, когда свист ветра заглушал болтовню спутников в моих мозгах. Конечно, до турбо-лошадей далеко, но разве может обычный ноль мечтать о таком?
А поддерживать такой темп несколько часов, да ещё в полном боевом облачении?
Меч шлепал по бёдрам, как метроном. Вся подкладка давно пропиталась потом, даже не высыхая от встречного ветра.
Иногда я налетал на какого-нибудь зазевавшегося оленя. Увешанное мутированными рогами, огромное животное вздрагивало, пыталось то ли убежать, то ли атаковать.
Но я со смехом перескакивал через него, как через барьер, лишь легонько коснувшись пальцами для опоры. И исчезал в зарослях.
«Зайца хоть поймай, детинушка бестолковая, жрать же всё равно надо!»
— Вечером! Сегодня я собираюсь выложиться на полную.
«Марк, твои эксперименты могут закончиться внезапно».
Я усмехнулся. Ну да, голод уже давно скручивает живот, но только это никак не влияет на скорость. Это на родной Земле можно было опасаться какого-нибудь приступа от переутомления, здесь же…
Нога споткнулась, и я воткнулся в высушенную солнцем траву, проехавшись метров десять. Земля, пыль, трава: всё это забило ноздри и рот. Руки я всё же подставил, и некоторое время в изумлении смотрел на жёлтые травинки, на особо понимая, что произошло…
«Марк!»
«Да твою червятину…»
А потом я заснул.
* * *
Очнулся я уже вечером. Как и хотел.
Как же жрать-то охота…
Вокруг стрекотали какие-то насекомые, из леса доносилось уханье. Светил месяц, пытаясь заглушить и без того редкие звёзды. Холодно-то как, замёрз я лежать на земле.
«Наконец-то!»
«Бери оружие, дурень!»
Я проморгался, выпуская стихии наружу. Почему-то особой опасности я не…
— Зачем оружие?
Меня развернул Белиар, отбросил в сторону. Сзади что-то гулко воткнулось в грунт.
Попытавшись вскочить на ноги, я упал, снова перекатился. Что-то мешало двигаться в полную силу, оплетало руки и ноги. Всё вокруг меня искрилось, как будто я в тонком тюле запутался.
«Ты отравлен, Марк».
Мне удалось вскочить на четвереньки, поднять голову. Я стал тянуть меч, но ему что-то мешало…
Перед глазами всё чуть-чуть двоилось, но тварь я увидел. Огромный паук, с мохнатым телом — десятки круглых любопытных глаз искрились в свете луны, смотрели с сожалением. Обед вознамерился сбежать.
«Дерись уже, поднёбыш!»
Монстр поднял передние короткие лапы, стал стряхивать с морды грязь. Потом противно проверещал, и бочком стал двигаться вокруг. От меня к нему тянулась серебристая дорожка из рваной паутины.
