Филипп с невиданным мною раньше душевным теплом в добрых глазах произнес:
- Мой долг – заботиться о тебе. Знай, ты всегда можешь ко мне обратиться, и я помогу.
Задумавшись, граф гораздо резче отчеканил:
– А Кристиан будет уволен. Он не оправдал мое доверие.
Дядя тяжко вздохнул и задумчиво посмотрел в окно.
И Райан продолжил:
- Ответь, будь добра, на один вопрос. Было ли в этом побеге или в общении с Кристианом что-то странное, непонятное, то, что вызывало подозрения?
Я удивилась:
- Нет. А должно?
Райан молчал несколько минут, решая говорить мне или нет, и все же сказал:
- У нас есть основания опасаться, что преступники, которые покушались на тебя, могут повторить нападение…
Я ошарашено воскликнула:
- Вы думаете, Кристиан хотел меня убить?
Райан отвел глаза в сторону словно скрывая что-то:
- Скорее всего нет. Вчера возле храма, кроме вас с Кристианом и священника, который находился внутри, больше никого не было. Это могут быть другие люди. Поэтому тебе нужно быть осторожнее и больше ничего не предпринимать без согласия дяди или моего. Хорошо, Эвелин? – он говорил медленно словно с несмышленым дитём.
- Да, конечно, - покорно согласилась, отыгрывая роль до конца.
- И вот еще что, ты пока не будешь наносить визиты и посещать большинство балов. Только самые значимые, чтобы не вызывать кривотолки. За тобой будут присматривать два агента под прикрытием. Говорю это только потому, чтобы ты не испугалась, заметив слежку. Мы уже договорились с Филиппом, все для твоей безопасности. Но это следственная тайна, ты ведь понимаешь, что нельзя никому рассказывать?
Кажется, я перестаралась и теперь Райан оценивал мой интеллект примерно на уровне коалы – милого, но совершенно глупого создания. И это начало раздражать. Поэтому просто кивнула.
Потом он засунул руку к себе в карман, достал красную бархатную коробочку и протянул мне:
- Открой, пожалуйста.
Я открыла, внутри на крошечной белой подушечке лежало кольцо с голубым сапфиром в окружении бриллиантов, и Райан продолжил:
- Это обручальное кольцо, и в то же время артефакт. Если оценишь какую-либо ситуацию как возможно опасную – коснись его и пошли мне зов. Филипп даст тебе текст заклятия. Но, надеюсь, до этого не дойдет.
- Хорошо, Ваша светлость, - я была само послушание и доверие.
- Можешь называть меня Райан.
Герцог улыбнулся и на щеках появились ямочки, что сделало его лицо по-мальчишески задорным. Они смотрелись необычайно мило и полностью преобразили внешность. От серьёзности и даже некоторой суровости не осталось и следа. Появилась мягкость и в то же время беззаботность. Это было так неожиданно, что я замерла на несколько мгновений, любуясь. Но улыбка как появилась, так и исчезла, словно солнце выглянуло на миг и тут же спряталось за тучи.
- Договорились… Райан, - я не смогла сдержать ответной улыбки.
А он даже ничего когда улыбается. Совсем не такая бука как на том злополучном ужине.
Когда мы проговорили все вопросы, герцог поблагодарил нас за уделенное время и собрался уходить.
Дядя тут же включил режим светского лица и поинтересовался:
- В это воскресенье Эвелин будет представлена свету на королевском балу. Ты же будешь присутствовать?
Досада отразилась на лице Райана, он поморщился и стало понятно, что напрочь забыл об этом мероприятии и вовсе не горит желанием туда идти, но сказал совсем другое:
- Да, конечно. Раз так, то буду.
Мы попрощались, и я вернулась в свои покои. Когда вошла внутрь, ноги ослабели, и я обессилено опустилась прямо на ковер, прислонившись спиной к двери.
10.3. Продолжение
Оставшись в одиночестве, задумалась. Это что ж получается, герцог организовал наблюдение за мной поскольку опасался нового покушения? А я-то, глупая, такого себе нафантазировала! А он в целом оказался нормальным мужиком. Даже симпатичным. Немного.
С Кристианом совсем не хорошо получилось. Я действительно всего-то хотела вправить ему мозги. Произнести обличительную речь возле алтаря, сказать, что за предателя замуж не пойду и эффектно растаять. Ну, про эффектно – это мне удалось.
И вот как оно вышло. Разрушил карьеру из-за девчонки. А я возможно нажила себе врага.
Интриганка из меня никудышная… Но я и не претендую на лавры.
Страсти поутихли, все уже не казалось таким драматичным. Влюбленность растаяла как морок. А была ли она? Существует любовь в действительности или это все иллюзии, как те, что я научилась создавать? Расслабишься немного – и все, мираж развеялся.
Получается, неделя – срок достаточный для влюбленности, но малый чтобы прикипеть душой?
Мысли о Кристиане затягивали в вязкое болото обиды и разочарования, эти эмоции подавляли. Я понимала, что не стоит втягиваться в эту трясину, но было грустно хоть и старалась не унывать.
Задумавшись напрочь забыла об обеде. Поэтому ко мне прислали служанку чтобы напомнить, и я поспешила вниз.
Извинившись, села за стол. Место Кристиана напротив пустовало.
Корделия тоже обратила на это внимание:
- Папа, а Кристиан разве не обедает с нами? – с ощутимым напряжением в голосе спросила она.
- Да, милая. И должен вам сказать, что мой помощник уволен и больше вы его здесь не увидите, - сухо ответил граф.
- Что? – голос Корделии дрогнул. – Почему ты его уволил?
Амалия тоже подняла удивленный взгляд на мужа, но деликатно промолчала в отличии от дочери.
- Я не могу пока рассказать о причинах… - начал было дядя.
Кузина гневно посмотрела на меня, потом на Филиппа и презрительно бросила:
- Все из-за нее, да? Вот почему сегодня приехал герцог Данайский? – она сжала ладони в кулаки, и я заметила, как те побелели.
А прозорливости сестрице не занимать…
- Корделия, что ты себе… - пораженно отозвалась тетя.
Но кузину уже несло, она смотрела на меня и кричала, краснея на глазах:
- Ничего-ничего! Ты свое еще получишь! Далила поставит тебя на место!
На что это она намекает?
- Кто такая Далила? – ровно осведомилась я.
- Любовница твоего жениха! – Корделия довольно выплеснула это, словно ведро помоев, рассчитывая поразить меня до глубины души.
Я не смогла сдержала смешливую усмешку. Да мы с Райаном стоим друг друга – у обоих яркая и насыщенная личная жизнь несмотря на то что уже обручены!
И кузина это заметила. Озадаченность отразилась на лице влюбленной девицы, это был явно не тот отклик, которого она добивалась.
