Как только местные это усвоили, жизнь вернулась в нормальное русло. Ну… насколько данное русло можно назвать нормальным.
– Может, выберете говядину? – елейным голосом осведомился продавец, с восторгом глядя на Бабарского, который уже набрал целую подводу продуктов и не собирался останавливаться. Продавец же мысленно подсчитывал прибыль, пока не зная, что торговаться с ИХ – то ещё удовольствие.
– Говядину я уже взял.
– Но не у меня.
– Но уже взял.
– У меня лучшая говядина на всей Пелерании.
– Отстань! – Бабарский прикинул уже закупленное и понял, что пора переходить к выбору экзотики, то есть местной живности, поскольку Помпилио не отказывал себе в удовольствии оценить новое.
– Мне нужен окорок туплуса. Ходят слухи, что он восхитителен.
– Если запекать на углях, – подтвердил продавец. – С нашими травами.
– Где взять травы?
– С удовольствием подарю набор трав столь чудесному покупателю.
– Очень хорошо… – Бабарский огляделся. – Кстати, со мной, кажется, был астролог?
– Вон тот? – продавец ткнул пальцем в застывшего шагах в двадцати Галилея, который, если судить по вялым жестам, вёл серьёзный диалог.
///
Навес был самым обыкновенным для наспех выстроенного рынка: четыре столба и приколоченный к ним полосатый тент. Улыбчивый продавец тоже не казался подозрительным: заурядный пограничный дилер в потёртых цепарских штанах с накладными карманами и выгоревшей на солнце рубашке, расстёгнутой по случаю жары почти до пупа. Дилер сидел на складном стуле, положив ноги на пустой патронный ящик, и с любопытством рассматривал прохожих. Но нельзя сказать, что он стремился хоть как-то привлечь к себе внимание, скорее наоборот: разглядывал с любопытством, дружелюбно улыбаясь, не делая ни малейшей попытки предложить товар. Галилея дилер «срисовал» заранее, но виду не подал, дождался, когда астролог зайдёт под навес, помолчал и осведомился:
– Что угодно доброму синьору?
– А по мне не видно?
В некоторых случаях дилеры терялись, однако улыбчивый оказался калачом тёртым и вместо ответа продолжил улыбаться, всем своим видом показывая, что арендовал навес в центре рынка просто так – спрятаться от солнца.
– Что у тебя есть?
– Всё, что угодно.
– Вот уж не думал, что где-то в Лингийском союзе дурь станут продавать у всех на виду.
– Мы в Лингийском союзе, добрый синьор, но время сейчас горячее, в порту полным-полно астрологов, которые ищут разное, и власти закрывают глаза на то, что мы облегчаем им поиск. Вы ведь астролог?
– Астролог.
– Стандартный набор: вихель, сэнская щепоть, ухская пыль…
– Не интересует, – отрезал Квадрига и пояснил: – У меня запас.
– Не сомневаюсь.
– Мы идём в Туманность, так что добра у меня с собой в изрядном количестве.
– Хочется чего-то необычного?
– На этой планете делают что-нибудь интересное?
– И сколько вы готовы заплатить?
– Стандартной таксы не существует?
– Мы в пограничном мире, добрый синьор, тут ещё долго не будет стандартной таксы.
– Сколько?
– Цехин за унцию.
Сказать, что это была запредельно высокая цена – значит промолчать. Ни один наркотик не стоил таких денег.
– Сколько доз?
– Пятьдесят.
– О чём идёт речь?
– Поверьте, добрый синьор: мы говорим о будущем хите Герметикона. Мы называем его «пелерицин» – в честь Пелерании. Мы только освоили производство, но скоро распространим его по всему Герметикону.
– Если вас не повесят.
– Если не повесят, – хладнокровно повторил дилер.
– Я так и не услышал, о чём идёт речь.
– На этой планете довольно богатый животный мир, добрый синьор, и среди них есть одна зверушка, названия которой я вам не скажу, вытяжка из желез которой оказывает весьма интересный эффект. По одной капле в каждый глаз – и через пару минут человек оказывается в сердце Пустоты и гадает о будущем чёрных дыр на внутренностях жертвенных кроликов.
– Почему именно кроликов?
– Они самые шустрые.
– Вижу, ты романтик.
– Умею описать товар так, чтобы клиенты не пожалели полновесный цехин.
– А остальные цены?
– Привычные… но с поправкой на то, что мы в пограничном мире.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Да.
– Вы заплатите мне целый цехин? – изумился дилер.
– У меня он есть.
– Вы действительно ценитель, добрый синьор, и вы не пожалеете.
– Я знаю…
– Что ты знаешь?
Галилей вздрогнул, обернулся и недоумённо уставился на Бабарского.
– Это уже слишком. Я понимаю, что ты – дипломированный астролог, а значит, можешь вести себя как вздумается, но стоять десять минут посреди рынка и вести разговор с невидимым собеседником – это уж слишком. – ИХ шмыгнул носом. – Что ты принял, что тебя так вставило?
– Вставило? – Квадрига огляделся и похолодел: навеса не было. Как и дилера на складном стуле. Как и патронного ящика. Ничего не было: он действительно стоял посреди рынка, и его все обходили: цепари, военные, продавцы, грузчики… Если кто и был недоволен этим обстоятельством, то никак того не выказывал: астролог есть астролог, у них бывает.
– Что ты принял?
– Лучше тебе не знать, – грубовато ответил Галилей, засовывая руки в карманы штанов.
И вздрогнул.
– Да что случилось? Что у тебя с рожей?
– Всё в порядке. – Побледневший астролог закусил губу. – Я…
– Тебе плохо, что ли? – ИХ поднял левую бровь.
– Да, плохо, – Галилей искренне обрадовался подсказке. – Я хочу вернуться на «Амуш».
– Ну, хочешь – возвращайся… – Бабарский кашлянул. – Хорошо тебе: можешь улечься в кровать и оставить эту ужасно аллергенную планету в прошлом… Отправить с тобой кого-нибудь?
– Я не маленький.
– Как скажешь.
И лишь оказавшись в своей каюте, астролог рискнул достать из кармана то, что нащупал при Бабарском: тщательно запечатанный пузырёк с жидкостью густо-зелёного цвета, полновесный цехин, которым собирался расплатиться за неизведанный наркотик, и клочок бумаги с нацарапанными словами:
«Не возвращайся!»
///
– Даю слово: мы вернёмся с победой, – твёрдо произнёс адмирал дер Жи-Ноэль, медленно обводя взглядом старших офицеров Экспедиции. – Да, будет трудно. Да, придётся рискнуть, но я абсолютно уверен в успехе.
