Цеппели вышли из Пустоты на западном краю горной системы, огромной настолько, что её было видно в «дальний глаз», и потому адмирал дер Жи-Ноэль приказал астрологам использовать горы в качестве ориентира. А видны – и весьма отчётливо – они были из-за цвета: глубокого чёрного, восхитительно красивого цвета самой тьмы. Горный массив представлял собой скопление колоссальных чёрных скал, постепенно поднимающихся много выше облаков и лишённых всякой растительности. Ни деревца, ни даже травы ни на высоте, ни на подошве, на которую должно было нанести почву. Но нет: сколько Кира ни вглядывалась, не заметила даже следа зелени. Вдоль массива буйно цвели джунгли, но по странной, точнее, пока непонятной причине они заканчивались приблизительно в половине километра от подошвы, и внутрь массива растения не просочились.
И пришло в голову, что некий высший разум разделил чернь и зелень навсегда, запретив им смешиваться, запретив наполнять скалы жизнью.
Но мёртвые чёрные горы не смогли бы заставить Киру восхищаться планетой: пусть она видела не так много, как цепари «Пытливого амуша», но достаточно, чтобы всего лишь удивиться. А она восхитилась. Как и все на борту рейдера. Как все участники экспедиции, замиравшие по мере того, как цеппели выходили из Пустоты и экипажам открывался изумительный вид на колоссальных размеров спутник Даберы, расположенный так близко, что казался островом, до которого…
…можно с лёгкостью доплыть по небу.
…огибая облака.
…улыбаясь.
…и прикасаясь к Чуду.
Гигантский спутник, видимый и днём, и ночью. Невероятный. Неповторимый.
Прекрасный.
Когда удивление схлынуло, Галилей склонился над столом и занялся расчётами – в эти минуты за них принялись все бортовые астрологи – и вскоре сообщил, что размеры спутника сопоставимы с главной луной Линги. Зато расположен он много ближе к Дабере, из-за чего и кажется гигантским.
– Почему они до сих пор не столкнулись? – прошептала Кира ещё до того, как астролог взялся за приборы. – Почему их не притянуло друг к другу?
В ответ Дорофеев пожал плечами, а Помпилио ответил почти сразу:
– Пустота.
– Хочешь сказать, Пустота удерживает миры на таком расстоянии?
– И не просто удерживает, а не позволяет влиять друг на друга так, как они должны, согласно физическим законам, – неспешно ответил дер Даген Тур, глядя на необыкновенную луну. – В обычном случае Дабера должна подвергаться столь сильному воздействию, что мы не смогли бы и секунды здесь продержаться, но мы, во всяком случае пока, видим обыкновенную планету, жизнь на которой течёт в привычном русле. И нет никаких сомнений в том, что это благополучие обеспечено аномалией Пустоты.
– Пустота способна отменить физические законы? – удивилась рыжая.
– Она способна на всё, – коротко ответил дер Даген Тур.
– Даже на чудеса?
– Пустота – источник чудес. Точнее, явлений, природу которых мы пока не понимаем. Но рано или поздно поймём.
– Ты в это веришь?
– Я знаю, что Академии наук работают над изучением Пустоты. Они в самом начале пути, но подвижки есть, и я уверен, что в своё время учёные начнут открывать тайны Пустоты.
– Зачем?
– Затем, что так должно быть.
Насладившись зрелищем, дер Даген Тур отправился в радиорубку – едва появившись на мостике, он затребовал срочный разговор с адмиралом, – а Кира не находила в себе сил покинуть мостик, осталась у лобового окна, из которого открывался наилучший вид. Минут пять занятый текущими делами Дорофеев ей не мешал, лишь изредка бросая в сторону рыжей взгляды, но затем подошёл с ожидаемым вопросом:
– Всё в порядке, адира?
– Да, конечно… – рассеянно отозвалась Кира, не отводя взгляд от колоссального спутника. – Базза, вам доводилось видеть что-нибудь подобное?
Помпилио говорил капитану «вы», и рыжая не видела причин обращаться к Дорофееву иначе.
– Нет, адира, конечно, нет. У нескольких планет есть довольно крупные спутники, которые выглядят непривычно большими, на взгляд инопланетников, однако здесь – мессер абсолютно прав – можно говорить только об аномалии. Причём об очень сильной аномалии. Каковых раньше не встречалось.
– А как же Деригона?
Кира на ней не бывала, но знаменитая двойная планета считалась чудом Герметикона, вызывала восхищение у всех, без исключения, цепарей, с которыми рыжей доводилось общаться.
– Не настолько, – коротко ответил капитан.
– Неужели?
– Поверьте, адира.
– Верю… – Кира покачала головой. – Как думаете, Базза, аномалия существовала всегда?
– Полагаю, да, адира, с самого сотворения этой системы.
– Удивительно, не так ли?
– Я ошарашен, – не стал скрывать Дорофеев. – Все мы ошарашены.
Даже сейчас, днём, колоссальный спутник был виден настолько хорошо, что его горы и глубокие впадины отчётливо просматривались невооружённым взглядом. А с помощью бинокля или подзорной трубы он и вовсе оказывался рядом: протяни руку и дотронешься… уколешься об острые пики скал… испачкаешь пальцы в пыли… Атмосфера на спутнике отсутствовала, но его безжизненность не навевала ужас. Хотя и не казалась естественной: при первом взгляде на занявшую изрядную часть неба соседку воображение Киры мгновенно наполнило её жизнью, и избавиться от этого впечатления было очень трудно.
– А было бы здорово, – прошептала рыжая, отвечая своим мыслям.
– Что именно? – уточнил Дорофеев.
Кира вздрогнула, сообразив, что произнесла эти слова вслух, улыбнулась и объяснила:
– Представила, что спутник обладает атмосферой.
– Двойная планета с такой близостью друг от друга… – Капитан прищурился. – Вы абсолютно правы, адира: это стало бы потрясающим открытием.
– Мы смогли бы прыгать с планеты на планету…
– Через Пустоту, – улыбнулся Дорофеев. – Как и сейчас.
– Думаете, ничего бы не изменилось?
– Не требовалась бы Сфера Шкуровича, – поразмыслив, ответил Базза. – Планета хорошо видна, и астрологи смогут наводить цеппели без маяка. Всё остальное останется незыблемым.
– Включая Знаки?
– Без сомнений.
– Жаль… – протянула Кира. – Я почти представила, как цеппель плавно поднимается всё выше и выше, сквозь облака, в самые верхние слои, чтобы в какой-то момент достигнуть точки, где сходятся небеса двух разных миров. И начинает опускаться, пройдя сквозь тонкую полоску Пустоты. Незаметную и нестрашную.
– Весьма поэтично, адира, – склонил голову капитан.
– Спасибо, Базза, – рыжая вздохнула. – Этот мир будит воображение.
– Прекрасно вас понимаю, адира.
