– Мессер, у вас есть предположение? – спросил Дорофеев. – Связь с «Быстрым крачем» идеальна, мы должны его видеть, но судя по тому, что Гастингс рассказывает о погоде, он находится в сотне лиг от нас, не меньше, только на таком расстоянии наш барометр не увидит ураган…
– «Амуш»! «Пытливый амуш»! Вы меня слышите?!
Помпилио поднял руку, призывая всех сохранять тишину, затем медленно подошёл к столу, тяжело вздохнул и взял в руку микрофон:
– «Быстрый крач», говорит «Пытливый амуш».
– Наконец-то! Я уж решил, что потерял с вами связь… здесь жуткие электрические разряды.
– Я отлично тебя слышу, Гастингс.
– Другой голос, – отметил капитан «Крача». – Дорофеев?
– На связи командор Астрологического флота дер Даген Тур.
– Мне очень приятно, мессер.
– Мне тоже, капитан. Расскажи, что ты видишь?
– Очень мало, мессер. Ветер нагнал плотные облака, видимость почти нулевая. Я в грозовом фронте и пытаюсь спуститься ниже, чтобы выйти из него.
– Трясёт?
– Изрядно.
– Ураган будет лютым, Гастингс, приготовься…
Дорофеев нахмурился.
– Вы уж прошли через него, мессер?
– Нет. Но рано или поздно пройдём.
– Может, вы остановитесь, мессер? – предложил командир «Крача». – Я хочу сказать, что нет нужды рисковать «Пытливым амушем», лягте в дрейф на безопасном расстоянии и дождитесь, когда я выйду из фронта.
– Думаю мы так и поступим, Гастингс, именно так.
Несколько долгих секунд радио молчало, слышалось лишь потрескивание разрядов, а затем капитан «Крача» тихо сказал:
– Я слышу вас идеально, мессер, вы должны быть совсем рядом, но вы не видите урагана… Как такое возможно?
– Вижу озеро! – крикнул вперёдсмотрящий.
Крикнул на весь мостик, но Помпилио резанул его столь яростным взглядом, что цепарь прикусил язык. Кира изумлённо выдохнула, глядя на мужа, но сдержалась, ни о чём не спросила. Повернулась к Дорофееву и вздрогнула, увидев, что тот снял фуражку и очень нервным жестом провёл рукой по волосам. И поняла, что эти двое мужчин что-то знают…
– Вы подошли к озеру? – негромко спросил Гастингс. – И у вас нет урагана… – А затем его голос дрогнул: – Мессер, я вас вижу.
– Где?! – Кира машинально повернулась к окну.
– Мессер, я вижу «Амуш», но он… Он далеко внизу.
– Всё так, как должно быть, Гастингс, – очень твёрдо произнёс Помпилио.
– Когда мы успели так подняться? Или…
Белый как мел Дорофеев, отвернулся к окну. Рулевой очень тихо выругался. Вперёдсмотрящий опустился на корточки и сжал в руке медальон святого Хеша. Галилей молча вытащил из кармана плоскую флягу и без стеснения сделал большой глоток бедовки.
И Кира поняла, что случилась беда.
– Мессер, мы поймали Знак?
– Да, Гастингс, – негромко подтвердил дер Даген Тур. – Мне очень жаль.
– Поэтому вы не видите ураган…
– Он только для тебя… – даже у его выдержки был предел, поэтому Помпилио пришлось сделать коротенькую паузу. – Это твой последний ураган, цепарь, прими его с достоинством.
Несколько секунд в эфире слышался лишь треск разрядов, а затем Гастингс тихо произнёс:
– Шиф уже десять минут не отвечает… Я думал, он отлучился к двигателям.
– А что остальные?
– Мне казалось, что я всех отослал… А они здесь…
Дорофеев сжал кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Базза, я поняла, что случилось непоправимое, но вы не могли бы объяснить, что именно? – едва слышно спросила рыжая.
– Последние несколько часов мы говорили с мертвецом, адира, – глухо ответил капитан.
– Как такое возможно? – похолодела Кира.
– Шутки Пустоты.
– Но Гастингс говорит…
– Он мёртв, адира, поверьте: капитан Гастингс давно мёртв.
– У вас очень красивый цеппель, мессер, – послышался голос из радио. – Я всегда восхищался «Пытливым амушем» и мечтал им командовать.
– Я видел тебя в походе, Гастингс, ты хороший капитан.
– Я не справился, мессер.
– В этом нет твоей вины, – твёрдо сказал дер Даген Тур. – А теперь скажи, что я могу для тебя сделать?
– Настало время последнего желания?
– Да, цепарь, именно то время.
– Мессер, вас не затруднит позаботиться о моей семье?
– Не затруднит. О родных не беспокойся.
– Это всё, что я хотел услышать… – Последние слова заглушил громкий треск.
– Что у тебя происходит?
– Ураган, мессер, я снизился насколько мог, но ветер очень злой и, кажется, начал крушить несущие…
Снова треск.
На глазах Киры выступили слёзы.
– …боюсь… не продержусь!
– Протяни сколько сможешь, цепарь, – попросил Помпилио. – И говори со мной. Говори, цепарь, не молчи.
– Мне… мне приятно не быть сейчас одному.
А затем раздался грохот.
Даже не треск, а грохот – жуткий, гулкий… в котором затерялся короткий вскрик. Грохот, сменившийся свистом ветра.
Последний ураган капитана Гастингса продолжал бушевать, а «Пытливый амуш» неспешно прошёл меж высоких гор и завис над огромным, вытянутым с юга на север озером.
Помпилио отставил микрофон, потёр пальцами виски, некоторое время молчал, а затем посмотрел Дорофееву в глаза:
– Базза, прошу вас в точности зафиксировать в бортовом журнале состоявшийся разговор.
– Да, мессер, безусловно.
– И отметьте, что… исследовательский рейдер «Быстрый крач» не вышел из Пустоты.
Глава 4
…в которой Экспедиция меняет дислокацию, а Помпилио совершает неожиданное открытие, успокаивает капитанов и получает важное назначение
Гибель «Быстрого крача» не повергла, да и не могла повергнуть экипаж «Пытливого амуша» в шок: если ты не принимаешь того, что Знак способен тебя поглотить, тебе лучше не ходить в Пустоту – рехнёшься. И Помпилио, и его люди были опытными цепарями, видели смерть и вблизи, и на расстоянии удара, знали, как умеет шутить Пустота, и принимали её игры философски.
Почувствовали горечь? Да. На мгновение стало тоскливо? Да. Выбило их это из колеи? Нет.
Отдав дань памяти погибшим, Дорофеев повернулся к Помпилио и вопросительно поднял брови:
– Возвращаемся?
Дер Даген Тур помолчал, разглядывая гигантское озеро – единственное, что увидел на планете несчастный Гастингс, – и поинтересовался:
