– Мессер!
– Галилей.
Дер Даген Тур явился в кают-компанию, облачённый в ту же полевую форму, в которой ходил в разведку, только без оружия, из чего Квадрига сделал вывод, что разговор с капитаном дер Даген Тур рассматривает как срочный, и не стал затягивать вступление:
– Я никак не могу подтвердить свои слова, мессер, я ничего не вспомнил, у меня есть лишь неясные ощущения, которыми я не могу не поделиться.
Помпилио кивнул, показывая, что Квадрига может продолжать.
– Первое: мы должны идти на север, строго на север, в направлении полюса. Второе: я её боюсь. – Галилей кивком указал на Близняшку. – Я очень сильно её боюсь.
И не дожидаясь ответа, вышел из кают-компании.
///
– Я абсолютно уверена в том, что видела, – твёрдо произнесла Кира, глядя мужу в глаза. – Абсолютно.
– Я тебе верю.
– Веришь? – в голосе рыжей послышалось облегчение. – Правда?
– Ты не могла ошибиться, Кира, поэтому… – дер Даген Тур перевёл взгляд на Дорофеева. – Мы должны исходить из того, что по Мартине ходит неопознанный цеппель.
– Мессер?
– Что-то не так? – поднял брови Помпилио.
– Гм…
– Давайте рассматривать возможные варианты, Базза, вводную вы слышали.
Дорофееву очень хотелось напомнить дер Даген Туру, что он командует цеппелем, а не сочиняет художественные романы, однако, поразмыслив, капитан отказался от этой идеи, свёл перед собой пальцы и на несколько мгновений задумался, перебирая, как было приказано, наиболее вероятные варианты появления на неисследованной планете таинственного импакто.
Они расположились в кают-компании, в креслах, довольно далеко от входной двери, но всё равно говорили негромко, не желая, чтобы хоть кто-нибудь подслушал, о чём идёт речь. Впрочем, подслушать мог разве что Валентин, который стоял с той стороны двери, а в его преданности никто не сомневался.
– Один из цеппелей Тринадцатой, – произнёс Базза.
– Первое, что приходит в голову, – подтвердил Помпилио. – Но почему они избегают нас?
– Цеппель захвачен? – предположил Дорофеев.
Последовала пауза – дер Даген Туры обдумывали предположение, – после чего Помпилио протянул:
– Местные?
Заставив задуматься своего капитана.
– Мы не так много времени находимся на Мартине, но не видели следов жизнедеятельности, – осторожно произнесла Кира.
– Возможно, мы путешествуем по необитаемым областям.
– Тогда что здесь делает цеппель?
– Тоже верно.
Экспедиция уже исследовала – пусть и не очень внимательно, обзорно, – изрядную территорию, и по теории вероятности должна была наткнуться на доказательства того, что планета обитаема. Но их не было. И следов вокруг Сферы Шкуровича не было, хотя, живи на Мартине туземцы, они обязательно должны были заинтересоваться оставленной Тринадцатой экспедицией постройкой.
– Пираты? – предложила следующую версию Кира. – Как вы отнесётесь к предположению, что Мартина – это новый Бреннан?
– Пиратам требуется не только убежище, но и материальная база, – после короткой паузы ответил Дорофеев. – Бреннан был довольно населённой планетой и вёл весьма активный товарообмен с соседями, активно закупая то, что не мог произвести сам.
– База уровня Бреннана, и даже вполовину Бреннана, подняла бы трафик на Пелерании до небес, – добавил дер Даген Тур. – Активность пришлось бы маскировать интересом к неким пелеранийским богатствам, но мы знаем, что это не так: Пелерания представляет собой обыкновенный пограничный мир с обыкновенным трафиком. Если здесь есть пираты, то это одна небольшая группа… которая при этом ухитрилась остаться незамеченной в нашем секторе Герметикона.
Лингийцы с пиратами не церемонились и, появись в их звёздном секторе крупная банда, преследовали бы упорно и наверняка дошли бы до Пелерании. А иметь базу в лингийском секторе, но действовать в соседнем, не позволяли экономические расчёты. В конце концов, пиратами становились не из благородных побуждений, в основе лежала жажда наживы, и даже сверхнадёжное убежище теряло привлекательность, если располагалось в жуткой дали от источников дохода.
– Что остаётся?
– Некая третья сила.
Но не галаниты, поскольку их цеппели в лингийском секторе не оставались незамеченными.
– Интересно, не правда ли? – улыбнулся Помпилио.
– Загадки всегда интересны.
– Загадки – да, но мы уже знаем один очень важный ответ: с Мартины абсолютно точно есть путь домой. И мы его найдём. – Дер Даген Тур выдержал коротенькую паузу, давая возможность собеседникам оценить его уверенность, а затем поинтересовался у жены: – Каким курсом шёл замеченный тобой цеппель?
– На север, – мгновенно ответила Кира. – Не сомневаюсь.
– На север… – Помпилио улыбнулся. – На север…
* * *
Первая ночь на Мартине – «старое» название планеты, данное дер Жи-Ноэлем в честь командора дер Ман-Дабера, было исключено из записей, – прошла спокойно. И оказалась, как и ожидалось, чарующе красивой. Близняшка приближалась к фазе полнолуния и если днём она просто удивляла, то ночью её невероятный образ приводил в восхищение. Гигантский спутник не просто занял изрядную часть неба, а оказался в самом центре россыпи ярких звёзд, которые были превосходно видны с поверхности, но, увы, не через «дальний глаз». Очень яркие и крупные звёзды создавали вокруг Близняшки волшебный ореол, как будто Пустота решила похвастаться и рассыпала перед цепарями свои самые красивые бриллианты.
Прекрасные, но недостижимые.
Однако о том, что чудесные звёзды лишь играют с путешественниками, знали только избранные. Остальные офицеры пребывали в благодушном настроении: невероятный вид Близняшки и обнаружение Сферы заслонили горечь от гибели «Быстрого крача», а ужин, который дал Помпилио на открытой палубе, окончательно их расслабил.
Первый ужин в новом мире.
Помпилио знал строгие правила Астрологического флота и потому обрадовался возможности провести первый вечер вдали от Экспедиции: на борту «Пытливого амуша» существовали собственные традиции. Излишеств никто никому не позволял, но по чарке бедовки – для нижних чинов и бутылка вина на двоих – офицерам считались обязательными. О безопасности, разумеется, тоже не забывали: Дорофеев поднял цеппель на комфортную высоту в сотню метров, расположив его так, чтобы держать под наблюдением Сферу, а с открытой палубы было удобно любоваться Близняшкой. Вокруг которой и вертелись разговоры. Правда, говорили в основном старые, много чего повидавшие цепари: Дорофеев, Бабарский, Хасина и Бедокур. У Мерсы и Крачина не было достаточно опыта, чтобы спорить с ними, а Галилей оказался на удивление неразговорчив. При этом все обратили внимание на то, что астролог занял место вдали от ведьмы и старался не смотреть в её сторону. Они не выказывали друг другу неприязни, держались ровно, однако, очевидно, не испытывали желания общаться. Изначально это вызывало неловкость, но когда офицеры увидели спокойствие Помпилио, они расслабились, и ужин потёк в привычном ключе.
