«Слишком умные для животных…»
Однако додумывать приходящие в голову мысли дер Жи-Ноэль не успевал – нужно было спасаться самому и спасать подчинённых.
Добежать до «Атродиуса» адмирал не успел, едва не погиб, пытаясь спрятаться в штабной палатке, пробовал отстреливаться из пистолета… А спас его адъютант. Как ни странно, молодой Челси первым сообразил, что нужно делать: организовал нескольких цепарей, вытащил «Шурхакены» – по протоколу рядом со штабной палаткой располагался небольшой оперативный арсенал – и установил их на ящики, ухитрившись направить два ствола вертикально вверх, а тремя прикрыть фронт. К тому же баррикаду поддержали огнём с «Атродиуса». Аккуратно, чтобы не задеть лагерь, но поддержали, и плотный огонь помог укрывшимся за ящиками людям выжить.
Адъютант адмирала дер Жи-Ноэля спас двадцать четыре человека, включая самого адмирала дер Жи-Ноэля. Который тогда стоял вторым номером у пулемёта, вовремя менял патронные ленты и матерился так, как в последний раз матерился, будучи курсантом Академии. А потом, когда оставшиеся в живых крылатые растворились в сгустившихся сумерках, а пулемётный огонь постепенно стих, уселся на ящик, обхватил голову руками и почти минуту сидел так, вытряхивая из головы грохот, крики и хрипы умирающих.
Затем поднялся, вновь, как по волшебству, превратившись в спокойного, уверенного в себе офицера, пусть и в разорванном, перепачканном грязью и кровью мундире, отыскал взглядом начальника Научной службы – тому тоже удалось спастись – и поинтересовался:
– Это была месть?
– Очень похоже, Алистер, – ответил учёный. – Очень похоже.
Несколько секунд офицеры смотрели друг другу в глаза, после чего адмирал осторожно сформулировал следующий вопрос:
– У них есть разум?
– Сильно сомневаюсь, – произнёс заготовленный ответ дер Ульд. – Но они необычайно высоко организованны.
– Разве хищники этим славятся?
– Некоторые да.
– Это весьма серьёзная проблема.
– Думаешь, ящеры могли стать причиной, заставившей командора дер Ман-Дабера покинуть планету?
– Сильно сомневаюсь, – повторил дер Жи-Ноэль ответ начальника Научной службы. Коротко улыбнулся, поняв это, и продолжил: – Командор отличался хладнокровием, его невозможно было смутить нападением стаи животных, пусть даже высокоорганизованных. И в любом случае ящеры вряд ли могли догнать и уничтожить цеппели в Пустоте.
* * *
Взлёт паровинга произвёл впечатление.
Конечно, не такое сильное, какое мог бы – пришествие гигантской твари получилось весьма эмоциональным и заняло все мысли участников экспедиции, но всё равно эффектное. Кира знала, что за ней наблюдает вся эскадра, и постаралась на славу: отвела тяжёлую машину на сотню метров, на глубокую воду, развернула и взлетела вдоль берега, специально не торопясь и набирая высоту максимально медленно, а затем заложила вираж, ложась на согласованный курс на север.
– Действительно красиво, – признала Аурелия, провожая паровинг долгим взглядом.
– Я рад, что вам понравилось, – улыбнулся Олли.
И удостоился ответной улыбки.
Быстрой улыбки, в которой читались и расположение, и… заинтересованность. Но не романтическая.
– Да, – мягко произнесла ведьма. – Энди был прав.
Она хотела проверить, сможет ли смутить «развязную» половину Мерсы, но через мгновение поняла, что для этого требуется нечто более серьёзное.
– Уверен, вам доводилось видеть и более странные вещи, – спокойно ответил алхимик.
– Всё, что я вижу в головах людей, и не только астрологов, – достаточно странное.
– Можно только позавидовать.
– Неужели?
Оливер ответил привычным взглядом в упор – уверенным, спокойным – и объяснил:
– Аурелия, вы говорите с человеком, который о половине своей жизни знает из записей в дневнике и посланий второй половины. Чтобы вы ни увидели в головах ваших странных пациентов, я буду вам завидовать, потому что вам нет нужды пересказывать это самой себе.
– А Энди – это вы? – вдруг спросила ведьма.
– Безусловно, – быстро ответил Олли. – Вне всяких сомнений. Он – это я, а я – это он. Мы – это я. Просто иногда мы чего-то не помним, но при этом… – Алхимик выдержал паузу. – Мы можем о чём-то узнавать из записей, но чувствуем мы одинаково.
Несколько мгновений синеволосая смотрела Оливеру в глаза, после чего отвела взгляд – первой – и тихонько вздохнула.
– Пожалуйста, давайте не сейчас.
– Не сейчас или никогда?
– Может, вы действительно одинаково чувствуете, Олли, однако выражаете свои чувства очень по-разному.
– Спасибо, Аурелия.
– Вас вообще невозможно смутить?
– Вы ещё не пробовали.
Синеволосая опять взяла паузу, внимательно глядя на алхимика, и поинтересовалась:
– Я ведь могу обидеться.
– Мы с Энди одинаково неплохо видим людей, Аурелия, просто он стеснителен и не всегда выбирает правильную реакцию.
– Зачем вы это сказали?
– Я знал, что вы не обидитесь.
Вторая половина нравилась ведьме меньше первой, но синеволосая не могла не признать, что разговор с ней получался интереснее и энергичнее.
– Да, я не хочу с вами ссориться, чтобы однажды иметь возможность спокойно покопаться в вашей голове. – Спорки попыталась ответить цинично, чтобы показать, что способна вести разговор с энергетикой Олли, но у неё не получилось.
– Нет, вам интересна не только моя голова, Аурелия, даже не столько моя голова – вам интересен я. Просто вы пока не хотите в этом признаваться. То ли себе… а скорее всего, мне.
И ведьма поняла, что смущена.
«Доигралась…»
– Откуда вы знаете, что я уже не покопалась в вашей голове?
– Вы не смогли бы одновременно покопаться в двух головах, Аурелия, – мягко ответил Мерса.
– И?
– Второй обязательно всё понял бы.
– Вы уверены?
– Почему-то да.
– А ведь возможно, – ответила ведьма и впервые в жизни поняла, что ответила искренне. Не играя. Приподняв маску, которой защищалась от мира.
От всего этого мира…
– Пойдём посмотрим на тварь? – предложил Олли, галантно предлагая спорки руку. – Пока её не распилили на сувениры.
– А её распилят? – спросила синеволосая, беря алхимика под руку.
– Обязательно, – уверенно ответил Мерса. – Бедокур наверняка уже выдрал ей пару клыков для очередных амулетов.
– Какой ужас!
– Поверь, ужас Бедокур только для чужих. – Олли помолчал, после чего тихо спросил: – Ты ведь расскажешь мне, что мы перешли на «ты»?
