Тогда Сергеев приблизился к нему почти вплотную, опустив руки вдоль корпуса. Он появился перед ним моментально, полностью открывшись — для того, чтобы имитировать атаку. Али нанес прямой удар правой рукой. Не достав, повторил тот же удар правой ногой. Подняв руки в стойку, левой рукой Юрий мгновенно блокировал его ногу, уходя влево, а правой — схватил его руку за запястье и нанес энергетический удар по прямой захваченной руке, по особому месту между локтем и кистью. Все произошло за долю секунды. От удара кожа на руке Али треснула и кость, прорвав кожный покров, вылетела наружу — энергетический удар выбил ее из его тела. Вопль, который испустил Али, был ничем по сравнению с воплем, который торжествующе бушевал в теле Сергеева! Он сделал это!
Обмякшее тело врага шлепнулось на пол. Носком ботинка Юрий перевернул его на спину, потом нагнулся… Его рука приняла форму когтистой лапы, пальцы выгнулись для удара. Он схватил этой лапой Али за лицо, провернул ладонь и полностью содрал пальцами кожу с его лица. Он знал: от этого противник мгновенно умирает. Содранная кожа ненужной кровавой тряпкой болталась в его руке. Из разодранных лицевых вен хлынули потоки крови. Сергеев отступил на шаг, чтобы не запачкать ботинки в крови. Потом швырнул кожу на пол.
В этот момент в дверь раздались глухие удары. На пороге возник Масловский:
— Что здесь проис… Господи…
Зрелище, открывшееся чужим глазам, было слишком страшным. Одного из телохранителей Масловского затошнило и он выскочил. С огромным удовлетворением Сергеев отметил: неизвестно, чего больше боится босс — зрелища чужой жуткой смерти или его, Юрия… Наконец к Масловскому полностью вернулся дар речи.
— Господи… Что здесь произошло?
— Ничего страшного, — он отступил на шаг назад, — ничего страшного, вы же видите. Просто Али вдруг стало плохо с сердцем, он упал и ударился лицом о шкаф. Вы же сами прекрасно знаете, как это бывает: случается внезапно с человеком сердечный приступ, особенно в расцвете лет. Был человек — и нету. Страшная штука — сердечные приступы!
— Сердечный приступ?! Ты его убил и изуродовал! Ты ему помог упасть! Что у него с лицом?
— Он ударился об угол железного шкафа! Видите, какие тут острые углы? А я мухи не способен обидеть! Али был моим тренером, значит, он был намного меня сильней! Как я мог бы его убить? Я даже сегодняшний бой проиграю, сами увидите! Проиграю обязательно, и не говорите, что я вас не предупреждал!
Теперь Масловский начал краснеть. Краснеть и раздуваться, как индюк.
— Ты… ты… ты… мне зубы не заговаривай… это тебе с рук не сойдет… можно подумать, я не знаю, на что ты способен…
— Ну что вы! Это был несчастный случай! Случайная смерть! У нас, спортсменов, вообще слабое сердце. Но если вы считаете, что нужно посвятить посторонних… В этом случае я не смогу выйти на ринг.
— Ладно. Умеешь выкручиваться, — Масловский тяжело вздохнул, признавая его выигрыш, — я сам виноват. Не нужно было оставлять вас наедине. Что он тебе тут наплел?
— Ничего! Мы просто беседовали! Али рассказывал, как сожалел о трагической смерти моего тренера, Валерия Николаевича, с которым в расцвете лет случился сердечный приступ. Видите, какая судьба? Али даже не успел закончить свой рассказ, когда с ним вдруг произошло то же самое! Такой же сердечный приступ! Кто бы мог предположить?
— Все понятно. Ты не простил ему смерть тренера. Не нужно было перед боем пускать к тебе Али с его длинным языком.
— А он не повредил. Я выйду на ринг и буду вести себя как послушная овечка. Все сделаю, как должен.
— Знаешь, если б не ставки, я бы тебе этого не простил. Но ставки уже сделаны, публика на местах, и через пять минут ты должен быть на ринге в любом состоянии. Если б не это, я предпочел бы пустить тебе пулю в лоб. Ты становишься опасным. Как бешеный зверь. Не думай, что я ничего не понимаю. Но избавиться от тебя я не могу. Так что я закрою на все глаза. Другого выхода у меня нет.
Масловский обернулся, чтобы кивком головы подозвать двух мордоворотов. Коротко бросил им, указывая на труп:
— Убрать!
Потом повернулся к Сергееву:
— Быстро переодевайся. Через пять минут тебя вызовут на ринг…
Он стоял в центре тесного полукруга, посреди целого моря орущей толпы. Сцена возвышалась над зрительным залом. С одного бока он был огорожен плотной каменной стеной. А с другого — его отделяла плотная металлическая сетка, заканчивающаяся прямо под потолком. Сетку опустили сразу же, как только Юрий первым появился на ринге. По традиции, сетку поднимали, пропуская бойца, и сразу опускали за ним. Бой был показательным, это было просто шоу, и зрители, набившиеся в зал, знали: смерти не будет. Поэтому в зал попали все, кто хотел. Сброд. Быдло заплатило за билет и явилось смотреть. Без смерти билет стоил дешевле. На обращенных к сцене лицах было написано жадное нетерпение, безумная жажда крови, потрясающая рассудок. Они не знали, что руки Сергеева уже запачканы в настоящей крови.
Наскоро переодевшись, он не успел вытереть руки. Он сжал кулаки и молча стоял, игнорируя обращенные к нему крики. Крики усилились, было слышно, как толпа вскакивает с мест… Сетку резко подняли, а потом бросили вниз… В узком пространстве Юрий стоял наедине с Жирным. Перед началом боя он пытался его рассмотреть. Теперь он прекрасно понимал причину нескольких смертей. В кумите никто не учитывает весовые категории. Жирный заслужил свою кличку. Перед Сергеевым стояла непробиваемая слоновья туша, бесформенная груда мышц. Было очевидно, что Жирный качался. Частью его сценического облика были невероятные бицепсы. К тому же он был выше на голову. Тщедушного мальчика, каким был Виталик, эта туша могла смять одним ударом.
В зале тем временем создали подходящее освещение. Зрители тонули во тьме, зато сетка была ярко освещена. Потоки света концентрировались на Жирном. Тот вел себя так, будто всю жизнь был звездой. Зал бушевал звериным неистовством. Это было самым отвратительным зрелищем, которое Сергееву приходилось видеть за всю свою жизнь. Ему стало стыдно за то, что он рожден человеком.
Судья, ведущий бой, находился за пределами сетки. Кроме двух противников никто больше не мог находиться внутри. Какой-то китаец поднял вверх руку, начиная отсчет. Истерически взвизгнул:
— Бой!
А потом Сергеев поднял руки в стойку — так, чтобы Жирный увидел запекшуюся кровь. Жирный увидел. Багровое лицо стало белым. Очевидно, он был уже наслышан о том, что Юрий сделал с Али, и боялся его до смерти. Силы поддерживала только одна мысль: Сергеев предупрежден, а значит, не успеет его убить.
Публика встретила их медлительность бешеным возмущенным ревом. И только один человек в зале понял, что происходит: Масловский, который поднялся со своего места. Это увидели оба. В этот момент Жирный бросился на Юрия. И началось настоящее шоу-представление, в котором он вел себя как актер. Это был не бой, а зрелище! Сергеев намеренно утрировал каждую свою нелепость, и еще в самом начале понял, что Жирный неуклюж, как бревно. Если б это был настоящий бой, он убил бы его в самом начале одним ударом. Гораздо тяжелей, чем проигрывать, было намеренно скрывать свое мастерство. Жирный сразу полез в атаку. Сергеев сделал вид, что тому удалось немного его потеснить к краю ковра. Для этого ему приходилось кривляться и махать руками, как ветряная мельница.
